16o
Имя Зорге стало широко известно в СССР в 1964-м—в дни, когда на экране демонстрировался французский кинофильм «Кто вы, доктор Зорге?» Кинокартину показали главе СССР Никите Хрущеву, который дал ей высокую оценку и способствовал присвоению разведчику звания Героя Советского Союза посмертно. С той поры о судьбе и секретной деятельности Зорге опубликованы многочисленные исследования и книги.
Сведения, которые добывали в Японии Зорге (официальный сотрудник германского посольства) и его группа «Рамзай», оказались чрезвычайно важными для Советского Союза. Они убедили руководство СССР в том, что Япония не намерена разворачивать боевые действия против Советского Союза на Дальнем Востоке. Это позволило перебросить дальневосточные войска на защиту Москвы и остановить победное наступление вермахта. Японская контрразведка установила за Зорге постоянную слежку и сумела предъявить советскому разведчику убедительные факты его шпионской деятельности. Группу «Рамзай», которой руководил Рихард Зорге, выследили поодиночке и арестовали. Его самого подвергли длительным допросам, после чего казнили 7 ноября 1944 года.
Таможенный осмотр
…Осенний сентябрьский вечер 1940 года. Японский порт Йокогама. У шумного причала ошвартовался транспорт «Красный партизан». Таможенники редко видели здесь советские корабли и осмотр провели с особой тщательностью. Документы у капитана оказались в полном порядке, грузы соответствовали накладным. Двери в любое помещение открывались незамедлительно. Штурман Иван Михайлович Фонарев свободно изъяснялся на английском и поразил таможенников не только вежливостью и доброжелательностью, но и знанием японского этикета. Он как бы не замечал подвоха в провокационных вопросах, на все отвечал четко и деловито.
Спустившись на пирс, японцы еще присматривались к «Красному партизану». И наконец удалились. Вскоре вслед за ними в наступивших сумерках на берег сошли штурман и, как положено, еще двое моряков. Вернулись они часа через два, когда разгрузка судна завершилась. Ранним утром «Красный партизан» взял курс к советским берегам. На Западе уже год грохотала война. Япония воевала в Китае, но сохраняла дипломатические отношения с СССР, а советские торговые суда захаживали в порты Страны восходящего солнца.
ЛИСТ ЗВАНИЙ И НАЗНАЧЕНИЙ
(из личного дела)
Фонарь Исаак Моисеевич.
Родился 17 февраля 1910 г. в Одессе. Воспитывался в детдоме.
В 1930 году окончил рабфак. Слесарь, мастер цеха по ремонту и монтажу паровых турбин центральной электростанции города Одессы.
В 1934 году по путевке Одесского обкома ЛКСМУ поступил в Военно-морское училище им. Фрунзе, которое окончил в 1938 году с отличием.
Назначен на Тихоокеанский флот.
l 1938-1940 годы—командир корабля специального назначения;
l 1940-1945 годы—старший офицер разведотдела штаба ТОФ;
l август 1945-1946 гг.—начальник разведгруппы в Гензане (Корея).
Участвовал в освобождении городов Кореи—Юки, Расин, Сейсин, Гензан.
В войне против Японии руководил разведгруппой.
Данный лист хранился в личном деле капитана 2 ранга в отставке Исаака Моисеевича Фонаря в Нахимовском райвоенкомате города Севастополя. Легко догадаться, что штурман «Красного партизана» Иван Михайлович Фонарев и Исаак Моисеевич Фонарь—одно и то же лицо. Но многие записи в этом личном деле вызывали вопросы и сомнения.
Мы беседовали с Исааком Моисеевичем Фонарем (он делает ударение на первом слоге) в его квартире на Корабельной стороне, из окон которой видна Аполлонова бухта. Хозяину стукнуло 90 лет, но тренированная память разведчика действует практически без сбоев.
И.М. Фонарь вспоминал:
—Обычным одесским беспризорником я стал в 10 лет после смерти отца. Однажды на улице меня подобрал матрос и сдал в детский дом имени III Интернационала на 4-й станции Ф. Там обучался слесарному делу и ходил в школу. Через четыре года определили в Дом рабочей молодежи.
В Еврамоле учили школьные предметы. Преподавали и еврейский язык, но мне он давался труднее всего. Даже от экзаменов освободили. Я увлекался техникой, точными науками. Но судьбе было угодно, чтобы я по-настоящему овладел английским языком.
Страна бурлила. Молодежь бежала в ногу с временем. «Пятилетка в четыре года»—для комсомольской бригады, которой я руководил, это был реальный срок. Мы построили Одесскую центральную электростанцию за 3,5 года.
Я работал потом на заводе. Мечтал об институте. Но в 1934-м вызвали в обком комсомола, сказали: «Пойдешь на флот, в училище. Надо!» Мне, тогда уже кандидату в члены ВКП(б), стало ясно: в Германии к власти пришли фашисты, а нам надо крепить обороноспособность нашего рабоче-крестьянского государства.
Так я оказался в Ленинграде. Как сказали бы сейчас, в престижном училище имени М.В. Фрунзе. Без преувеличения, тогда флот ощущал всенародную любовь. Незаметно пролетели четыре года. Я закончил штурманский факультет с отличием. Готовился на подводные лодки.
Но незадолго до распределения в училище прибыла из Москвы важная и таинственная комиссия. Многих курсантов вызывали на беседу. Но никто не имел права говорить, зачем.
И вот крутой поворот в судьбе: со всего курса отобрали трех выпускников для спецназначения. Я оказался в распоряжении Главного разведуправления Красной Армии—ГРУ.
ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА ФОНАРЯ
Аттестация за 1939 год.
Энергичный, решительный в своих действиях, проявляет всегда здоровую инициативу, вопросы конспирации понимает и настойчиво проводит их среди личного состава.
Аттестация за 1940 год.
Энергичен. Силой воли обладает. Решителен и смел. Сообразителен. Находчив. Инициативен. К себе и подчиненным требователен. Морскую службу и море любит. Работоспособен и вынослив.
И.М. Фонарь вспоминал:
—На «Красном партизане» я трижды ходил в японские порты. В каждом были тайники, откуда я извлекал капсулу и оставлял свою. Конечно, я ничего не знал о том, что там находится. Но о том, что цена—моя голова, меня предупредили. Через много лет разъяснили, и то иносказательно, что я забирал материалы, которые передавал Рамзай—Рихард Зорге, и оставлял для него.
Позднее вице-адмирал Павел Иванович Парамошкин, с которым мы с курсантского кубрика пронесли дружбу через всю жизнь, проявил осведомленность в этом деле. Однажды на встрече выпускников училища в Ленинграде он мне сказал: «Не скоро откроется завеса над твоей дорожкой в Японию».
Впоследствии японцам стало известно, кто такой Фонарев Иван Михайлович, что я не только штурман. И раскрыл меня один из наших агентов, которого я высаживал на японский берег. Его рацию засекли, он попал в руки японцев. После пыток, истязаний ему пообещали сохранить жизнь и всякие блага. Он не выдержал. Такое случалось. Только в кино у советских разведчиков не бывает провалов.
Об этом стало известно в августе 1945 года, когда мы высадились в Корее. Мне довелось участвовать в пленении японского адмирала, который командовал Расинским укрепрайоном и пытался перейти 38-ю параллель на юг. На допросе адмирал вдруг спросил о Фонареве, который долго сидел «под колпаком» у японцев и случайно ускользнул. Адмирала «крепко попросили», и он указал на источник сведений.
Признаюсь, я и сам однажды чуть не попался. Как-то мы захватили японский сейнер. Рыбаков отпустили и сами стали ходить на трофейном судне. По очертаниям в сумерках нас принимали за японцев. Мы высаживали наших разведчиков на побережье Кореи, Японии, Китая. В экипаже было 18 моряков. По легенде все они—рыбаки.
Как-то на исходе 1944 года мне вручили новейший авиационный фотоаппарат «ФАИ» с заданием заснять наиболее удобные места высадки десанта. Японские пограничники догнали нас в нейтральных водах. Мгновенно забрались на борт, закрыли радиорубку. Единственный компромат—«ФАИ». Я заранее запрятал его в резиновый мешок, потом опустил в море на штерте. Они специальным багром стали простукивать борта—пришлось штерт перерезать… Во Владивостоке началось расследование. Как объяснить особистам пропажу, если о фотоаппарате знал я один? Но, видно, изменилась обстановка: после Сталинграда и Курска стало меньше подозрительности. Мне поверили.
ИЗ АТТЕСТАЦИИ
Январь-декабрь 1943 года.
В течение 1943 года провел четыре смелые операции у берегов Кореи, в трех случаях командовал шхуной разведотдела. Хорошо знает вооруженные силы Японии. Агентурную разведку любит.
Характер вспыльчивый, но умеет себя сдерживать. Растущий командир-разведчик.
Декабрь 1943—декабрь 1944 годов.
…В течение 1944 г. лично руководил проведением нескольких морских операций… В любую погоду не укачивается, трудности плавания переносит спокойно и выдержанно: кораблем управляет твердо и уверенно, вселяет в личный состав бодрое настроение.
…При проведении операций проявил смелость, решительность, упорство, основанные на расчетливости.
Выводы: при возможности достоин посылки на зарубежную работу по линии военно-морской разведки.
Начальник 1-го отделения разведотдела штаба ТОФ капитан 1 ранга П. Орлов.
И.М. Фонарь вспоминал:
—Вернемся к 1942 году, когда меня направили на спецкурсы в Ульяновск, где готовили для зарубежной работы. Усиленно изучали английский язык, «ставили» акцент, чтобы можно было сойти за американца. Со мной занимался специалист, который бывал в США, знал расположение, структуру основных городов, обычаи, образ жизни. Я мог бы ориентироваться в Нью-Йорке, знал, как выйти на наше посольство в Вашингтоне. Но побывать там так и не довелось, хотя меня не единожды аттестовывали на работу за рубеж. Над причиной не задумывался…
Когда вернулся во Владивосток, меня вновь назначили командиром на шхуну «Рулевой». Все мы ходили только в штатской одежде.
Мне приходилось обучать и готовить к заброске наших агентов—корейцев, китайцев, реже японцев. На «Рулевом» доставляли их к берегам Кореи.
Изабелла Марковна, супруга И.М. Фонаря, рассказывала:
—Мы жили в Одессе в одном дворе, но Исаак был старше. Познакомились только в 39-м году, когда он приехал из Владивостока на похороны отчима. Во флотской форме Исаак был неотразим.
Война застала нас в Одессе. У меня на руках—шестимесячный мальчик… С мамой и сестрой уходили из города пешком. Дедушка, бабушка, две тети, жена брата с двумя детьми остались в Одессе и погибли. До Херсона мы дошли на одиннадцатые сутки. Фашисты расстреливали толпу с бреющего полета. Вокруг—сотни убитых людей, лошадей…
Из Херсона в теплушках добрались до Новосибирска. И после передышки двинулись во Владивосток: у меня был документ, что там служит муж.
Пришли по адресу, позвонила в дверь. Выскочила вся коммуналка. Но Изя крепко спал после похода.
Стали жить все в одной комнате. А наш первенец не выжил… Когда Исаак уехал на курсы в Ульяновск, мне сказали, что он во Владивосток не вернется. Мы все оставили и уехали в Иркутскую область, на станцию Зима. Как потом выяснилось, там тогда жил будущий поэт Евгений Евтушенко.
Через 10 месяцев вернулись. Я долго не знала, где муж служит. В форме его видела только по праздникам, если он в те дни бывал дома. Уходил надолго—на месяц и больше. Я очень волновалась, но Исаак наставлял: «Никого обо мне не спрашивай. Надо будет—тебе скажут». Однажды поздним вечером раздался стук в дверь. Передо мной—человек, по виду—кореец, в шинели без погон.
У меня тарелка из рук выпала. Но кореец назвал какую-то незнакомую фамилию…
Исаак возвращался из походов всегда заросший, в потрепанной, рваной одежде. Как-то соседка увидела с веранды: «Какой-то бродяга там, на Фонаря похож».
В 43-м у нас родился мальчик Виталий. В военторге для младенцев давали молоко. Однажды, когда я стояла в очереди, подошел ко мне Исаак. Очередь зашумела: женам гражданских молоко не положено. Заступилась соседка: «Ее муж служит в разведотделе». Так я и узнала, почему Фонарь надолго пропадает.
Потом я стала работать в разведотделе, в делопроизводстве. Тогда и с его моряками познакомилась. Экипаж перед походами всегда собирался на прощальный ужин…
Закончилась война, и к аттестации И.М. Фонаря добавилась…
БОЕВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
1 января—1 ноября 1945 года.
…Во имя службы пренебрегает личными удобствами. Трудности походной жизни переносит мужественно и безропотно.
Какие еще профессиональные и нравственные качества необходимы для дальнейшего роста офицера? Ведь начальники всесторонне наилучшим образом оценивали боевую деятельность И.М. Фонаря. Но продвижение по службе 35-летнего офицера затормозилось. Он получает назначение в Порт-Артур, затем—в Совгавань и на Сахалин. Его умения и навыки в загранработе так и не реализовались. И с разведкой его разлучили. А ведь аттестовали: растущий командир-разведчик.
Но Иван Михайлович Фонарев обид своих не высказывал: служба везде почетна. А тут и семейных забот прибавилось: в 1946-м еще один сынок родился, Олег.
Через шесть лет капитана 2 ранга И.М. Фонаря перевели служить в Севастополь начальником отдела тыла ЧФ. После увольнения в запас он еще более 20 лет работал в должности капитан-диспетчера аварийно-спасательной службы ЧФ.
Подросли сыновья. Олег окончил Севастопольское ВВМИУ, служил инженером на атомной подводной лодке. Работал на Чернобыльской АЭС. Старший, Виталий,—в Петербурге на заводе «Электрик». Есть по два внука и правнука.
В ходе наших бесед Исаак Моисеевич не раз говорил: «Не обо всем можно рассказать и сегодня». Однажды И.М. Фонарь, соблюдая все правила, отправил в Москву спецпочтой обстоятельный отчет о своей деятельности в годы войны. Ему сообщили, что гриф «Совершенно секретно» еще не снят. Уже не стало той организации, нет того государства. Но старый разведчик хранил какие-то тайны.
В апрельские дни нынешнего года на российском ТВ показали фильм «Зорге». Эта фамилия занимает одно из первых мест в списке выдающихся разведчиков мира. Когда Зорге вел активную деятельность в Токио, поступали ему шифрованные сведения и от И.М. Фонаря, который в послевоенные годы жил в Севастополе на улице Ластовой, где мне доводилось с ним беседовать. Случалось, мы обсуждали качество популярного флотского напитка, закодированного как «шило». Нас это совсем не смущало.
Остается только предполагать, что скрывает Указ о награждении его орденом Красного Знамени от 5 ноября 1944 года. Видимо, это не случайно: в Москве уже знали, что через два дня японцы казнят Рихарда Зорге.
В орденской книжке И.М. Фонаря, выданной 6 августа 1946 года, записаны: орден Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги».
Эти награды следует сопоставить с еще одной записью в личном деле Исаака Моисеевича Фонаря: «В Великой Отечественной войне 1941-1945 годов выполнял специальные задания командования в составе разведгруппы».
Оставалось надеяться на архив ГРУ. Запрос туда был направлен. Но ответ так и не поступил…
Б. ГЕЛЬМАН, член Союза журналистов СССР, лауреат почетного знака Союза журналистов РФ «За заслуги перед профессиональным сообществом» (2015), удостоен почетной грамоты «За верность профессии» газеты «Флаг Родины».
На снимке: И.М. Фонарь с семьей, 1949 г., о. Сахалин, г. Корсаков.
