«Моя красная лента»

«Однажды,—пишет севастопольская поэтесса Татьяна Халаева,—председатель регионального отделения Союза писателей России Татьяна Воронина отметила, что через все её творчество красной нитью проходит тема Родины. А я подумала, что красная нить слишком тоненькая, чтобы выразить мои чувства. Они—под стать красной ленте…»
Вышедший в прошлом году очередной сборник стихотворений Татьяна Халаева так и назвала—«Моя красная лента».

Не ведая об оценке Татьяной Андреевной трудов Татьяны Халаевой на ниве литературы, симферополец, лауреат Госпремии Республики Крым, писатель Валерий Митрохин в предисловии к книге сказал то же, но иными словами: «В современной русской поэзии нет более пронзительного патриотического голоса, чем голос севастопольской поэтессы, члена Союза писателей России Татьяны Халаевой. Она обладает мощным, неженской силы талантом. Явление это яркое и неожиданное».
Искушенному Валерию Митрохину и литераторам его поколения хорошо известно хоть и неписаное, но обязательное правило советской поры: стихотворный сборник увидит свет в том случае, если его откроет произведение либо о вожде Октября, либо о партии… Это правило не удавалось обойти даже столичным знаменитостям. Поэтому необъяснимо, как улыбнулась удача провинциалу, в последнее тридцатилетие севастопольцу Николаю Тарасенко, чьи книги без «локомотивов» (стихотворений обязательной тематики) выходили не только в Симферополе, но и в Киеве и Москве.
В наши дни никто не зависает над душой поэта. В стране, видимо, считают, что без литературы вообще и без поэзии в частности—и так дел невпроворот. Татьяна Халаева щедро наделена даром поэта-лирика. Строфа из стихотворения «Полнолуние»:
Ночь все так же у причала
Лунный свет тихонько пряла.
Пряжа на воду упала
Нитью тонкой…
Но «красная лента» последнего сборника соткана вовсе не из лирики, а из стихотворений гражданского звучания. Конъюнктура? Конъюнктура как таковая выдает себя механической пальбой угасшими от частого употребления словами. Слова же произведений Татьяны Халаевой о Родине, о всенародном подвиге в Великой Отечественной, о ставшем своим Севастополе согреты сердцем.
Из глубины веков былое,
Словно наряд из сундука,
Как что-то очень дорогое
Несет истории строка…
И пусть меняются наряды.
Россия носит свой фасон:
Из края в край звенят награды
Да колокольный перезвон.
Обложку сборника, как первую после длительного забвения книгу Сергея Есенина, украсили трогательные белоствольные березы. Белгородщина—малая родина поэтессы. Село Верхопенье. Живут в нем голосистые девчата. Но назвали село по реке Пене—Пена, Пеночка. Бабушка Татьяны Халаевой по матери, Федора Ефимовна, окончила церковно-приходскую школу. Она наизусть знала бесчисленное количество стихотворений Некрасова.
Бабушка читала произведения заступника народа при зажженной керосиновой лампе за шитьем лоскутных одеял. Дед Егор Николаевич прошел фашистский концлагерь, о чем никогда не рассказывал. Разве что слезу со щеки смахнет. Отец писал…
—Все, что выходило из-под его пера, трудно было назвать стихотворениями,—говорит поэтесса.—Это были куплеты на злобу дня.
Трое из четырех детей в семье в свое время пробовали писать стихи. Не оставила это занятие лишь Татьяна. Ей повезло с учительницей русского языка и литературы Надеждой Михайловной Медведевой. Она приобщила девочку к чтению книг. К Тане благоволили в школьной библиотеке: ей разрешали брать книги из читального зала.
Поэтичная Пена струится в 15 километрах от знакового в истории Великой Отечественной войны Прохоровского поля. Старшие представители семьи вспоминали, как за несколько дней до жаркого танкового сражения в Верхопенье заскочили офицеры Красной Армии, чтобы убедить сельчан на время искать прибежища подальше от родного очага. Близкие остались на месте. Чему быть—того не миновать. Настало время, и на бумагу легли строки:
Не спасет ни время и не бегство:
Издалека, сквозь года, за мной,
Посещает маленькое детство,
С настоящей, взрослою войной.
Уже в Севастополе, куда Татьяна Халаева приехала по семейным обстоятельствам, её впечатлили судьбы сотен тысяч книг Морской библиотеки.
…Их всех бы—представить к награде!
За стойкость и дух боевой…
Но их не найти в картотеке,
На полках они не видны.
Их нет больше в библиотеке.
Они не вернулись с войны!
Свекровь Татьяны Халаевой, Марфа Ивановна, была удостоена уважаемой в городе-герое награды—медали «За оборону Севастополя». Но года три назад поэтесса пришла на место сбора «Бессмертного полка» с хорошо оформленной табличкой с необычным текстом: «Безымянный герой Севастополя». Татьяну Халаеву впечатлило посещение музейного мемориального комплекса «35-я береговая батарея». Останки лишь отдельных героев—защитников Севастополя удается увековечить на гранитных плитах, как должно: по фамилии, имени, отчеству. Поэтесса была поражена тем, что формировалось подразделение «Бессмертного полка» из поисковиков с аналогичными словами на планшетах. Татьяну Халаеву пригласили встать в их строй для прохождения по главной улице города-героя.
Я не чужая! И не дальняя!
Такою быть не соглашусь.
Я—дочь, моя многострадальная,
Великая Святая Русь.
Играя солнечными бликами,
Течет истории река.
А надо мной, тревожа кликами,
Как журавли, летят века.
Произведения Татьяны Халаевой шагнули далеко за пределы ставшего родным Севастополя. Недавно, например, их поместили на страницах толстого журнала «Сибирь», раньше—в симферопольских «Брегах Тавриды». Наконец, стихотворения 400 авторов из всех регионов необъятной России вместил изданный на средства президентского гранта фолиант «Белые журавли России». Севастополь в нем представили Татьяна Шорохова, Николай Ильченко, Виталий Фесенко и Татьяна Халаева.
Татьяна Халаева не сторонится публичных выступлений. Напротив, ищет их. Ради того, чтобы увидеть загоревшиеся огоньки в глазах хотя бы одного слушателя. Подлинный интерес читателей к творчеству поэта дорогого стоит.
—Два-три дня спустя после поставленной последней точки,—говорит Татьяна Халаева,—я научилась читать свои стихи чужими глазами. В результате отрывки из нового произведения, которые казались мне безукоризненными, подвергаются основательной переделке.
Так и была соткана «Моя красная лента».

А. КАЛЬКО.

На снимке: стихи в авторском исполнении.

Фото автора.