17o
Необычный вид обрели одетые в асфальт и гранит площади, тротуары музейного историко-мемориального комплекса «35-я береговая батарея». Январское безлюдье отнюдь не признак зимы. Сильнее ее оказались повсеместно строгие правила карантина. Но они сопутствуют работе строителей и техников по приближающейся к окончанию реконструкции пантеона.
Как одна неделя, пролетело первое десятилетие со дня открытия одного из самых посещаемых у нас публикой музейных учреждений. Его коллектив только вошел во вкус в работе. Но долгий, напряженный оставшийся позади путь может засвидетельствовать разве что сложное оснащение самого технологичного объекта комплекса. Минувшим летом, устав, оно начало давать сбой. Приезжим это было незаметно. Может, так и задумано, чтобы один сектор на своде пантеона оставался темным, без лиц защитников Севастополя и свечей. Но горожан охватила тревога: что случилось?
А случилось то, что и должно было. Лампы, платы, компьютеры рассчитаны на 7-10 лет работы. Пока не иссякла скромная заначка того-сего из запчастей, как-то выходили из сложного положения. Очень скоро энергетик Олег Жуков доложил по инстанции: без серьезной реконструкции не обойтись.
Препятствий на ее пути оказалось выше крыши. То, что десять с небольшим лет назад относили к разряду последнего слова техники, успело безнадежно устареть. Вдобавок за это время мы вернулись в Россию. Оборвались старые связи с дальним зарубежьем, где можно было надеяться на выручку. Благо, что на месте остались старые партнеры из московской компании «Росмузтех». Они осуществляют техническое обслуживание музыкально-мультимедийной аппаратуры.
Аналога ей в стране, скорее всего, нет, как ни ищи. Нечто подобное представитель 35-й береговой встретил в Израиле, в известном музее жертв Холокоста Яд ва-Шем.
Пантеон я посетил не менее десяти раз: один, с гостями, по службе. Каждый раз темень пантеона надежно скрывает увлажненные глаза. Комок в горле не виден. Оказалось, не один я познал благодать слез, очищающих душу. Признаюсь в этом после того, как узнал о посещении пантеона Валентиной Матвиенко. На улицу она вышла в светозащитных очках. Иначе никак было нельзя, решила для себя глава Совета Федерации России.
Выдался день, когда для выступления перед севастопольцами из Санкт-Петербурга приехал хор Александро-Невской лавры. Час-другой перед выходом на сцену насельники посвятили знакомству с экспозицией 35-й береговой.
В подземелье необычную экскурсионную группу сопровождала заместитель директора музейного комплекса Т.И. Уманская. В некоторых точках маршрута иноки сгорали от нетерпения исполнить соответствующую месту положенную на музыку молитву. Не без труда Татьяне Ивановне удалось сдержать их порыв до того, как переступили порог пантеона.
На его сводах вспыхнули лица героев… «Умница Леночка,—радовалась за оператора Т.И. Уманская.—Догадалась же в данный момент обойтись без музыкального сопровождения». Но в том-то и дело, что мелодия звучала в штатном режиме. Неведомым образом ее поглотило стройное многоголосие хора:
Нет больше той любви,
Как если кто душу свою
Положит за други своя.
—Я стояла и плакала,—говорит сегодня Татьяна Ивановна.—Я даже не понимала, что плачу.
На улице к экскурсоводу подошел необъятный, как благовест, в темном облачении монах. Его лицо почти скрывали усы и борода.
—Дочь моя, почему плачешь?—спросил хорист густым басом.
Т.И. Уманская ответила:
—Плачу от красоты, плачу я от обиды. От обиды потому, что одна я слушала хор. Вот бы неизмеримо прибавилось слушателей.
—Мы не сможем спеть так во второй раз,—после паузы отозвался инок.—Это не мы пели, это ангелы пели. В таком месте, в такие минуты…
—Самые драматичные эпизоды обороны Севастополя,—сказал в интервью «Славе Севастополя» директор музейного комплекса В.И. Володин,—события прошлого мы представляем людям на фоне судеб защитников города. Без пантеона существенно снижается восприятие повествования экскурсоводов. Без него нет достойного завершения. Этого допустить никак нельзя.
В настоящее время именно набора технических средств коснулось существенное обновление музейного комплекса. Свыше десяти лет назад в пантеоне в специальных нишах было установлено восемь проекторов. Ресурс их дорогостоящих и сложных в замене газоразрядных ламп составлял 2-3 тысячи часов. Нынче восемь проекторов заменены на четыре лазерных проектора. Управление ими обеспечат два компьютера вместо прежних девяти. Как заявил нам Олег Жуков, оборудование «принципиально нового уровня будет служить в 10-15 раз дольше».
Бригада строителей ООО «Протей» заложила под куполом знакомого им пантеона оказавшиеся лишними четыре ниши. Столько же оставшихся под проекторы пришлось несколько расширить. Полной замены потребовало кольцо коробов под кабели. Освежили покрытие стен. Изменены высота экрана с 5,7 до 7 метров. «Изображение на нем будет четче, чем прежде, красивее»,—убежден Олег Юрьевич.
Четверть века назад моряки-черноморцы отмечали полувековой юбилей флотской службы военных сообщений. Заместителю ее начальника И.М. Маношину, человеку инициативному, художнику, заслуженному деятелю культуры Украины, был поручен выпуск буклета с очерком о пройденном пути родного подразделения, его людях. Вначале Игорь Степанович взмолился: «Я не историк, не архивист, смогу ли?» Но приказ есть приказ, тем более на уровне командующего флотом. Создали авторитетную рабочую группу. Но перо в руки взял И.С. Маношин лишь после обращения к многим источникам необходимых сведений. Ревностный исполнитель добился доступа к фондам музея Черноморского флота. До архивов Минобороны и Военно-Морского Флота в Подольске и Гатчине дошел. Речи нет о расположенном рядом государственном архиве Республики Крым. И.С. Маношин проштудировал документы, к которым исследователи не обращались в течение десятилетий. Некоторых бумаг не рекомендовалось касаться.
Тема увлекла Игоря Степановича и его товарищей так, что вышел не только очерк, но и в 2001 году в симферопольском издательстве «Таврия» книга «Героическая трагедия. О последних днях обороны Севастополя 29 июня—12 июля 1942 года». В ней отражены малоизвестные факты. Скажем, 29 июня 1942 года находившийся в Новороссийске представитель руководства Черноморского флота возложил на начальника службы военных сообщений капитана 3 ранга Ильичева обязанности едва ли не командующего. Ему поручили организовать прием катеров и отправку на них главным образом командиров различного уровня. На 35-й береговой батарее их находилось свыше двух тысяч. Ночами плавсредства причаливали на световые сигналы к подготовленным местам.
В донесении из того же Новороссийска сообщалось об оставшихся по состоянию на 1 июля 1942 года на мысе Херсонес частях и подразделениях защитников Севастополя, в частности 109-й стрелковой дивизии генерал-майора Петра Новикова—всего, говорилось в официальном документе, 5500 активных штыков. На, как оказалось, считанные дни на плечи Петра Георгиевича взвалили обязанности командующего обороной главной базы Черноморского флота.
С каждым часом убывала теплившаяся надежда на обещанную эвакуацию на Большую землю. При полном отсутствии прикрытия с воздуха, катастрофической нехватке боеприпасов, продовольствия, пресной воды под руководством молодого военачальника бойцы сражались организованно, стойко. Большую цену платил враг за каждую пядь нашей земли.
В середине 90-х годов минувшего столетия такие люди, как Игорь Маношин, пробивали путь истине о событиях заключительных дней обороны Севастополя. Выходило, не 5500 бойцов насчитывалось у 35-й береговой батареи, а в разы больше, в том числе раненых, не способных держать оружие в руках.
Известны случаи, когда в исключительной обстановке человек находит силы поднять неимоверный вес, преодолеть немыслимую высоту… Для Игоря Маношина такой высотой стала книга. В ее заглавии обозначен пик героической трагедии мыса Херсонес: 29 июня—12 июля 1942 года.
—Игорь Степанович смог гармонично подать воспоминания очевидцев о том или ином факте,—говорит В.И. Володин.—Происходившее в те дни изложено почасово. Впечатляющая хроника памятной драмы…
В настоящее время в базу данных внесены имена 128300 участников героической обороны Севастополя. Из них не 5,5 тысячи, а 45000 тысяч не смогли оставить мыс Херсонес после 1 июля 1942 года. Приведенные здесь цифры не окончательные. Не окончательные, несмотря на то, что от июля 1942 года нас отделяет свыше 78 лет.
Со свода пантеона, как живые, с неподдельным интересом, любопытством, требовательно на нас, сегодняшних, смотрят исключительно те, кто после 1 июля 1942 года оказался на мысе Херсонес. Впоследствии кто-то из них в неравной схватке с врагом погиб, кто-то оказался в плену, кто-то пропал без вести…
В течение десятилетия база данных музейного комплекса пополнялась новыми именами, фотографиями. Издалека их привозили потомки героев. Не год и не два коллектив 35-й береговой сотрудничает с военно-историческим музеем-заповедником и другими родственными учреждениями. В недавнем прошлом не была упущена возможность обменяться списками участников обороны Севастополя с коллегами из Яд ва-Шем—музея жертв Холокоста государства Израиль. До сих пор у нас с благодарностью вспоминают имя сотрудника этого известного в мире музея Арона Шнеера, к сожалению, уже ушедшего из жизни. В свое время он взял на себя хлопоты писать в наш город, поддерживать связь по телефону.
Пока под куполом пантеона работали строители и техники, Татьяна Уманская, Степан Самошин, Мария Рыжова и некоторые другие сотрудники музейного комплекса обновляли, корректировали список тысячи с лишним героев, чьи глаза с фотографий будут вглядываться в души ныне живущих.
Музейный комплекс обладает 3-4 фотографиями участницы обороны Севастополя и Кавказа Зои Авдеенко. Все они поочередно загорались на своде пантеона. Нынче решено уйти от повторов. Дубли заменят снимками из новых поступлений.
Присущая немцам пунктуальность дышала мертвящей стужей в лагерях военнопленных. И там на каждого заполнялась карточка с фотографией. Не совсем четкой, как и запечатлен командир артиллерийской батареи Щишляев. В настоящее время она будет заменена лучшим по исполнению снимком из того же нового пополнения.
В последние дни минувшего года «батарейцы» принимали у себя внучку и племянницу защитника Севастополя Анатолия Разумова. Ему было 30 лет на момент, когда в декабре 1941 года он погиб. Все равно мальчишка, даже рядом со своими юными однополчанами. В его письмах домой дольше всего останавливают взгляд слова: «мамочка», «мамуля» и снова «мамочка». Как иначе солдат мог унять тревогу близких за него, фронтовика. Возможно, придет время, когда и письма вспыхнут на экране, а пока из темноты выплывает только фото Анатолия Павловича.
Нередки случаи, когда издалека на 35-ю береговую едут люди с просьбами: «Разрешите взглянуть на отца…», «Разрешите взглянуть на дедушку». И им ни разу не отказывали. Случается, 3-5 дней Татьяна Уманская не выходит на маршрут. Есть и другие дела. В конце концов приходится и их отложить, чтобы зайти в пантеон. «Скучаю по воинам,—говорит Татьяна Ивановна,—они для меня—как живые».
Может, я непрофессионально скажу, скажу, как могу. Программу для компьютеров, проекторов верстает приглашенный специалист из Москвы—Валерий Фирсов. Ему представлялась привычная картинка—усредненный воин. Но Валерию Валентиновичу было сказано, что речь идет о павших воинах с фамилиями и конкретными судьбами. В настоящее время они персонифицированы. Нет, они не подписаны на своде. Но уже есть общая таблица, в которой указано, в каком секторе сферы размещены снимки Лесняка ли, Молебного ли, Ветрова…
—Они, наши герои, все красивы, значительны,—говорила столичному исполнителю Т.И. Уманская.—Для большинства из них поход в фотоателье становился событием. К нему они готовились.
Безошибочно предположение: внесенная конкретика в действия Валерия Валентиновича добавила как хлопот, так и профессионального интереса.
* * *
Вниманию жителей и гостей города!
Музейный историко-мемориальный комплекс «35-я береговая батарея» будет открыт для посещения 20, 21 и 23 февраля с 10 до 16 часов.
С 23 февраля т.г., с Дня защитника Отечества, экскурсии будут проходить с посещением обновленного пантеона.
А. КАЛЬКО.
На снимке: пантеон.
