19o
А фельетонов, рассказов, анекдотов и «рассказиков» в его трех книгах набралось предостаточно. Последнее, третье по счету, издание называется так: «До смешного дошло!» Это он скромничает, конечно. Особой меланхолией в его двух предыдущих книгах («Ход конем» и «Куда головой?») и не пахнет. Юмор, переходящий в сатиру, или сатира, увенчанная мягким, доброжелательным юмором.Впрочем, о стиле автора можно судить, начиная «с вешалки», то есть с названий его миниатюр. Лишь один пример…
Однажды ночью прорвало трубу — диверсия? Что-то с лампой — свет погас. Начались игры в темноте, марафон с женой. В итоге — похищение Маро.
Драма! Телохранитель наш имиджем не вышел — радикулит да и головокружение от доспехов, короче, испорченный человек, видимо, на нервной почве.
Что ж, ужин достался врагу. Судьба! Отсиделись в старом шкафу — сколько той жизни осталось! Еще подождем? Увы, это был несчастливый день…
Вы, наверное, полагаете, что это черновик некоего, пока еще неуклюжего, рассказа? Ничуть. Ситуация «соткана» почти на 98 процентов лишь из названий миниатюр, которые ныне вошли уже в третью по счету книгу Эдуарда Угулавы.
…Он пришел на днях в редакцию «Славы» как всегда с очередным рассказом в руках. И название у него весьма специфическое — «Домашняя заготовка». Так что мы ее, скорее всего, озвучим до конца марта. А пока воспользуемся случаем — вышла у человека как-никак третья книга, и зададим доктору Угулаве (а он действительно потомственный врач) несколько наводящих… на размышление вопросов, в частности как он дошел до жизни такой, когда уже… «до смешного дошло»?
А если серьезно, то первый вопрос звучит так:
— У каждого родителя есть свои плюсы и минусы, как и у любого другого источника питания. От кого из родителей вам передался импульс смехотерапии?
— Моим старшим грузинским и русским родственникам досталось далеко не смешное время, но ироническое и неунывающее отношение к жизни они сохраняли всегда, и ген этот, по-видимому, достался мне в неущемленном варианте.
— «Обычно я не женат». Это не про вас? Какой, на ваш взгляд, лучший способ запомнить день рождения своей супруги? (Вариант «забыть» — исключается).
— Женат я хронически. Забыть день рождения жены просто не позволят, но раньше вместо подарка его можно было заполнить самим собой. Но с годами все обходится дороже — подавай вещественные подарки, а обещания должны быть более увлекательными, красочными, прямо-таки изощренными.
— У вас когда-нибудь создавались неудобства в связи с вашей необычной фамилией? Что вы отвечали шутникам, задающим вам, скажем, такой «географический» вопрос: «Из какого угла вы?».
— Почти нет. Приходилось говорить о западногрузинском происхождении фамилии, а если я ненавязчиво вдруг вспоминал, что мой дедушка и Лаврентий Берия родом из одной деревни, люди старше 40 лет туманили взор и больше вопросов не задавали.
— Вася в сфере обиходного народного юмора, как правило, сантехник. А Эдуард — непременно электрик. Это почему же?
— У имени Эдик стараниями малохудожественной литературы вытанцевалась порочная репутация, и, может быть, у обывателя теплится надежда, что этого типа шарахнет, наконец, электротоком?
— Вдохновение — это не селедка, которую можно засолить на многие годы, как-то обронил великий Гете. Спонтанно или нет у вас рождается то, на что в свое время указал Зощенко: «Без побудительной причины даже мебель не двигают»?
— Основы сюжетов рассказов придумываются внезапно. Но иногда абрис темы приходит извне. Например, звонит в наше медицинское учреждение женщина: «К вам не попадал мужчина средних лет? Приметы? Невидный, лысоватый, бледноватый, зарплата 200 гривен». Все! Садись и пиши.
— Ваши герои узнавали себя в жизни? И чем это оборачивалось для вас в «пикантных» ситуациях?
— В рассказах иные индивидуумы имеют прекрасную возможность себя не признавать в том или ином герое. Хотя после публикации «рассказика» «Про поздравление» (оно заканчивается фразой: «Вася! Нет слов. Твой коллектив») вдруг раздался звонок и придушенный голос произнес: «Мог бы, паразит, опубликовать свой опус и в другую субботу!». Я, конечно, все понял — совпадение произошло… А вот редкие фельетоны мне дорого обходились: месяц проверки факта, один вечер написания, десять гривен гонорара и три месяца сидения в суде по жалобам на меня конкретных героев.
— Юмор бывает блестящий и «матовый». Какой вам импонирует больше?
— Если не удался блестящий, хорош и «матовый», лишь бы мысль светилась. Вообще я полагаю себя менее юмористом, а более сатириком.
— Если бы вы могли сесть в машину времени, где бы вы приземлились и что предприняли?
— Хотелось бы оказаться в Древнем Риме патрицием на вилле, ни черта не делать, никуда не ходить (я и так читал, кто творил историю и что вокруг творилось в то время), а окрест рабыни, рабыни! Или помещиком переместиться в Россию, сидеть в тереме и, главное, ни черта не делать, не интересоваться, что вокруг (я и так про них про всех прочел), а вокруг крепостные, крепостные, одних девок пять тысяч душ, и все ядреные! Или это уже начало рассказа не про меня?
— Ваш любимый комедийный фильм? А литературный герой?
— Как и у большинства, «Ирония судьбы…». А вот литературный герой совсем не комедийный, а трагичный князь Мышкин из «Идиота». Уже лет сорок, когда у нас «разрешили» Достоевского.
— Как полюбоваться загадочной улыбкой Моны Лизы, не посещая Лувр и не заглядывая в альбомы по искусству?
— Можно, конечно, воссоздать ее в зрительной памяти, но есть опасение, что она будет сильно смахивать на Лизу Иванову из далекой юности или Лизавету Ивановну с прошлого места работы. А еще проще — представить ухмылку жены, когда ты клятвенно заявляешь, что, мол, «место заначки изменить нельзя». Нет, заглядывать надо в альбомы по искусству, заглядывать!
— Правительству нечего терять… кроме своих це… Не сможете ли юмористически закончить сию фразу?
— «Целебных обещаний». Пусть правительству Януковича и дальше сопутствует экономический подъем, и тогда не только шутникам, а всему народу будет веселей, разве кроме безутешных коммунистических лидеров, которые 70 лет по крохам и очень избирательно распределяли товары со складов с дефицитом, но зато в изобилии было «планов громадье».
— Вы считаете себя человеком независимым?
— Таких в природе, по-моему, нет. Зависим от службы, семьи, общего законопорядка, волен я только в выдумках своих произведений, благо наконец-то воссияла политическая свобода.
— Позволяете ли вы над собой подшутить? Хотя бы в плане искоренения возможных комплексов?
— В комплексах не замечен. Но разве что выйдешь на улицу с плакатом: «Я не позволю над собой подшутить!» Пусть. Со стороны виднее. Главное, не впадать в пустую перепалку.
— Насчет спиртного. В Писании об этом сказано разноречиво: пьянство осуждается, но апостол Павел внушает ученику Тимофею регулярно пить вино вместо воды. Какова ваша позиция?
— Я бы внял апостолу. Один бокал хорошего грузинского вина ежедневно лишь удлинит наше пребывание на земле и отложит личное знакомство с Павлом. Но если употреблять вино вместо воды, то бедный Тимоха, видимо, плохо кончил. Точнее, рано.
— Пишете ли вы для известных эстрадных артистов? Уровень текста у них иногда весьма низок.
— Вот-вот. Давно собираюсь. Но они предпочитают не многословные сюжетные рассказы, а монологи. В этом есть своя специфика. Вот, пожалуй, начало одного: «Зрители долго не отпускали артистов со сцены. Настойчиво требовали деньги назад».
— И последнее, не будем комкать традицию. Что в творческом портфельчике?
— Следующая книга, возможно, будет называться коротко: «Мнда-а…» как символ размышлений о людях и событиях, приводящих в эпоху демократии без границ к странным заключениям, вплоть до полного недоумения.
«Зачем ему потом?» — так называется один из рассказов Угулавы из книги «До смешного дошло!» Действительно, зачем Эдуарду Сергеевичу воздание по заслугам «потом»? Его скромный, но искрометный и неувядающий талант сатирика есть смысл отметить сейчас, когда ему всего лишь 60 — и все-все еще впереди. Может быть, даже вилла в Падуе?
