13o
Почти две тысячи лет назад и в землю легло бессмертие, нетленное, пречистое тело Иисусово. И земля дрогнула до самых недр! Пречистая Его душа божественным светом сотрясла темноту ада, того места, где не было Бога.Теперь не стало во Вселенной места, где не присутствовал бы Бог. Ада — не стало! И в то же время как все было при похоронах: Иосиф и Никодим сняли с креста тело, положили на плиту в пещере, как полагалось тогда, обвив плащаницей, закрыв лицо платом, и вход в пещеру заградили камнем — и это было как будто все!
Но вокруг этой смерти было тьмы и ужаса больше, чем мы можем представить. И прежде всего для матери Христа, учеников, для женщин, не оставивших Его до смерти. Этот день для них был страшней самой смерти.
Эта пятница стала для них последним днем. Было с Иисусом столько надежд, обетований спасения. С Его смертью за этим днем не видно было ничего: следующий день должен был быть таким, как был предыдущий. Схоронили надежду на вечную жизнь. Начиналось деление бесконечных дней, которые никогда не могут ожить. Потеря всего…
В сей час в каждом храме — гроб Господень. В этом гробе человеческой плотью предлежит нам многострадальный, истерзанный, измученный Сын Девы. Он умер не только потому, что когда-то какие-то люди, исполненные злобы, Его погубили. Он умер из-за каждого из нас!
Скажете: мы же тогда не жили?! Да! Не жили! А если бы теперь на нашей земле явился Господь (не зарекайтесь!) — неужели кто-нибудь из нас оказался бы лучше тех, которые тогда Его не признали, не полюбили, отвергли и погубили… Вглядимся в их образ, и что мы видим?
Они были страшны, но нашей же посредственностью, измельчанием, трусостью, равнодушием… Сколько раз в течение нашей жизни мы поступаем как те, кто участвовал в распятии Христа.
Пилат, чем он отличается от тех служителей государства, общественности, которые больше всего боятся ответственности? Ничего большего, «страшного» Пилат не сделал, он старался сохранить свое место, жить в мире. И хотя и признал невиновность Иисуса, но отдал Его на погибель…
Воины — им было все равно кого распинать, они исполняли приказ. Они исполнили свой долг. Прибавив свое злорадство, насмешку, лишний удар, лишнее унижение, свой «человеческий фактор». А отдал Христа на распятие кто? Особенные злодеи? Нет — люди, которые боялись за политическую независимость своей страны, дело своей правды, благополучие. Патриоты своей страны!
Можно было бы всех так перебрать, но разве не видно из того, что люди, которые убили Христа, такие же, как и мы?
И вот, стоя перед этим гробом-плащаницей, блаженны мы, что не были подвергнуты этому страшному испытанию встречей тогда Его Христа — тогда, когда можно было бы ошибиться и возненавидеть Его и стать в толпу кричащих: «Распни, распни Его!…»
Мать стояла у Креста, Ее Сын умирал на Кресте. Многие глядели на Христа, многие, верно, постыдились посмотреть в лицо Матери.
И вот к Ней мы, хоть крупицу совести имеющие, обращаемся, говоря: «Мать, я слаб и повинен — пусть среди других — в смерти Твоего Сына, я повинен — Ты заступись , спаси меня Твоей защитой, Твое слово сильнее всякого слова в нашу защиту…»
Вот с такой верой надобно нам стоять пред гробом и перед лицом обездоленной Матери. Нам ничего не остается, как надеяться на Ее заступление, поскольку мы изо дня в день отвергаем Сына, когда знаем кто Он?
