10o
Рассказывает жительница осажденного Севастополя Ксения Ивановна ЛАВРЕНТЬЕВА:»Фронт приближался. Старшая сестра работала в 4-й швейной мастерской. Эвакуировали в спецкомбинат 2 (штольни «Шампанстроя»), пошла и я с ней. Выполняли заказы для Красной армии: шили белье, верхнюю одежду, полушубки и др. Сапожная мастерская выполняла заказы Армии — пошив и ремонт обуви. В школе учились дети. Все было организовано. Все были при деле. Все делали дружно. «Каждый день подводились итоги работы. Мы, швеи, выполняли конвейерную работу в три смены на 150%. Из нас, комсомольцев, была организована группа пропагандистов при горкоме партии в убежище бывшего кинотеатра на Б.Морской «Ударник» (Меньшиков, Борисов).
Начались первый, второй и т.д. штурмы Севастополя. Штольни, где был госпиталь, переполнялись ранеными. Медперсонал не успевал оказывать всем помощь. Стали ходить в свободное от работы время наши швеи. В первый день, когда пошла в госпиталь, я испугалась и ушла. Пришла в свою штольню, уснуть не могла, перед глазами ужас. Каменный пол (не койки), раненые лежат друг около друга, штольня заполнена, пройти негде, маленькая тропка между ними, стоны, запах крови, мольбы о помощи и т.д. Мне стало стыдно: как я могла уйти, не помочь? В следующую смену я пошла. Нас распределили кого в перевязочную, кого в операционную, кого на раздачу хлеба, вместо воды (ее не было) открывали шампанское, выливали в чайники и разносили. Часто было — подойдешь к раненому, а он уже мертвый, помощь не дошла. Не стало света — поставили движок у входа, отработанный газ тянули в штолню, и раненые угорали. О захоронении и речи не могло быть. У госпиталя был сарай деревянный длинный, туда и выносили трупы. Последний штурм, сдали Северную, нам, пропагандистам, дали указание вывести население из штолен. Новые наши уговоры были бесполезны (впоследствии штольни были подорваны). Мы, группа комсомольцев, добровольно ушли на фронт. В военкомате (здание, которое уцелело на 4-й Бастионной) распределили по в/ч. Отступали через пос. Туровка, там оставили раненых. Затем степью по балке к морю в Казачью бухту, откуда надеялись эвакуироваться на Большую землю.
Но вечером, когда пришли корабли, скопилось на берегу столько военнослужащих, что глазами не окинешь. Как-то получилось так, что нас теснили к пристани, где стояли корабли. Желающих сесть на них было очень много. Мостик, выходящий в море, под тяжестью людей рухнул. На нем висели и снизу, и сверху. В воде хватались друг за друга, тонули. А мы не дошли метров пять до мостика, сзади нас слышим — кричат (видимо, адъютанты): «Пропустите генерал-майора Петрова!» Но когда ему сказали, что мост рухнул, он тут же попросил передать приказ т. Сталина: «Продержаться до 9 часов вечера, корабли придут и всех эвакуируют».
В этот же вечер была взорвана 35-я батарея, армия осталась практически без оружия, без боеприпасов, без техники. Отступать некуда — море. Разошлись кто куда. Мы расположились в пещерке у берега моря. Началась бомбежка, начали стаскивать раненых, оказывать им помощь, но их было столько, что мы были бессильны. Самолеты одни отбомбятся, другие летят следом. На доске далеко от берега плыл один человек, гребя руками. Так истребитель дважды заходил, стрелял по нему из пулемета, не говоря уже о суше. Вечер, пришли опять корабли, но они стояли в море, так как берег был мелкий, подходили катера-«охотники». Опять беспорядок, паника. Просят военные с катеров: «Давайте сначала отправим раненых, затем остальных», так как бросаются вплавь, цепляются за что только можно, чтобы попасть на корабль. И опять надежда на следующий вечер. Мы находились в небольшой бухточке, раненые воды просят, спущусь к морю, отодвину трупы, вода в море красная от крови, наберу в котелки, выпьют и опять: «Воды, воды». Осталось в памяти: было затишье от бомбежки, появился матрос в черной фланельке, перепоясан пулеметной лентой с патронами. Стал призывать товарищей помочь отряду самообороны: «Посмотрите, мы подбили танк, в нем детские и женские вещи, флотские ботинки, грабят, вот чем занимаются немцы».
Ужасная была картина: из этой бухточки мы видим противоположный берег. Солдаты прижались стеной к обрывистому берегу моря. Над ними появляется ствол танка и бьет по нашему берегу, погибают раненые, в том числе и моя сестра, а когда немцы перешли на наш берег, мы видели, как они из автоматов расстреливают стеной стоящих солдат. Ночью уцелевшие пытались идти в сторону Балаклавы в партизаны, но берег крутой, глыбы и т.п. Вернулись из пещерки, мертвых выбросили в море и сестру. Остались до утра. Утром от страшных толчков проснулась — передо мной немец с автоматом кричит: «Ком, ком!» Вывели на берег, там уже сидели на земле группами красноармейцы, немцы часы снимали, сапоги, а деньгами порванными весь берег пестрел. Так сгоняли всех на берег, кто мог идти. Начали строить: 10 человек отсчитают, дубинкой гонят метров 50 к строю, следующих и так далее, если кто из строя выбежит в воронку за водой, расстреливали. Строю не видно было ни начала, ни конца. Мне подсказали пожилые пленные: «Дочка, беги, а то за проволоку попадешь, погибнешь». Повезло — убежала».
Впоследствии Ксения Ивановна Лаврентьева присоединилась к 1-му партизанскому отряду бригады Южного соединения. В его составе участвовала в освобождении Ялты.
