17o
…Семьдесят с лишним лет эти старинные часы с музейщиками «играли в прятки». В начале 20-х годов прошлого века, скорее всего, из Ялтинского народного музея они поступили в Севастопольскую художественную галерею под инвентарным номером 119 из коллекции безвестного Плотникова и с тех пор стали накручивать часы, дни и годы уже теперь севастопольской биографии.
Впрочем, если подходить объективно, то эти каминные часы вообще-то не на ходу. Отсутствуют «родные» стрелки, чьей-то варварской рукой в пяти местах изъяты декоративные элементы, на которые обычно цены нет в процессе атрибуции.
И все же семнадцать лет назад старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа Юна Зэк, казалось, окончательно атрибутировала этот интерьерный будуарный раритет середины ХIХ века: «Французская модель каминных часов, повторенная в С.-Петербурге русским мастером Н.Крейтом. Циферблат и механизм — французские середины ХIХ века. Что касается мастера-корпусника, то это — Брокат, он работал в Париже на ул. Орлеанской на болоте, творил с 1817-го по 1840 год»…
Все, кажется, стало тогда на свои места. Однако на обороте футляра этих часов наших музейщиков всегда смущало одно «обстоятельство», а именно: штамп-клеймо S: WEHL, S+Petersburg (С.Вель, С=Петербург).
Кто же таков Вель? Может быть, это просто некий безвестный чеканщик? Ведь в изготовлении каминных часов, как правило, участвовало множество «шеф-монтажников». Свою лепту вносили литейщики, чеканщики, художники-модельеры, скульпторы-лепщики, золотых дел мастера, наконец, часовщики, причастные к капризным секретам самого механизма.
…В то июньское (2005 г.) утро библиотекарь Художественного музея Юлия Станичная получила очередной номер московского журнала «Антиквариат» и выделила для себя большую статью-исследование о каминных часах. Подобной публикации в музее ждали давно. И надо же было наблюдать ту неописуемую радость, которая вспыхнула в глазах главного хранителя Художественного музея Галины Лесич, когда она прочитала лишь название статьи: «Бронзовщик Самуил Вель — Поставщик Двора Его Императорского Величества». Оказывается, в фондах нашего музея десятки лет хранятся отечественного производства интерьерные, выполненные в технике огневого золочения каминные часы, которых всего-то и насчитывается в антикварном мире…четырнадцать экземпляров!
Сейчас их цена на мировых аукционах старины доходит до 40 тыс. долларов США. Они входили в 40-е годы ХIХ века в число наиболее престижных предметов парадно-бытового интерьера, четко свидетельствовали о неординарном статусе их владельца.
Традиционно авторство таких изделий в первой половине ХIХ в. принадлежало французским мастерам. Но уже во времена «позднего закатного Пушкина» в России появились свои мастера, чьи творения ни в чем не уступали стандартам бронзолитейщиков Франции. Одна была беда: как правило, российские литейщики не затруднялись ставить свои клейма, а потому нередко их часы незаслуженно служили «фальшаком» — их выдавали за истинно французские модели.
Но Самуила Веля такая «традиция» не устраивала. И он всегда клеймил свои корпуса. Жаль, однако, что архивы приоткрыли для исследователей этого замечательного мастера лишь в ХХI веке…
Обозреватель русской мануфактуры за 1861 год И.Арсеньев писал: «…Такие, как С.Вель, сделали огромные успехи и нисколько не уступают иногда в изяществе изделий своих французским фабрикантам».
…Из какой страны приехал в Россию этот мастер, доподлинно неизвестно. Но он работал в Москве ровно 10 лет. Согласно «Уставу промышленности России», после этого срока мастер-иностранец должен был или принимать российское подданство, или продавать свою мастерскую. Вель, судя по всему, избрал второй путь, вот почему так легко атрибутируется время его работы в сфере деятельности российских бронзолитейных мануфактур.
Почему же в 1988 году, когда наши часы атрибутировал видный специалист Эрмитажа, никто не обратил ее внимания на штамп-клеймо С.Веля? Потому что его мастерская, по всей видимости, носила характер, скажем так, камерного производства. Ни в одной из публикаций, посвященных ситуации в бронзолитейном деле России 40-50 гг. ХIХ века, его имя не упоминается. Во Всероссийских мануфактурных выставках он не участвовал. В то же время в крупнейших городах России тогда функционировали сотни подобных мастерских. Но очень и очень малое количество именитых мастеров, как выясняется сегодня, осталось в памяти потомков. Зато в архивах кое-что и кое-кто еще ждет своего часа. Так что час Самуила Веля после публикации статьи Л.Бурдо и З.Малаевой, выходит, пробил. Поистине неведение не есть аргумент, сказал как-то голландский философ Спиноза. И оказалось, что санкт-петербургский мастер, выходец, скорее всего, из Германии, обладает весьма высоким статусом, а появление часов Веля на антикварном рынке — это сегодня событие. И, как свидетельствуют удачливые «архивные спелеологи» Л.Бурдо и З.Малаева, «обнаружить его работы непросто. Каминные часы этого мастера редкостны. Известно, что 5 его работ хранятся в музеях России. На антикварном рынке потенциально может появиться не более 10 экземпляров».
И тут же приводится в журнале «Антиквариат» полная таблица с перечнем атрибутированных и точно сориентированных по месту нахождения и цене четырнадцати часов С.Веля.
Выходит, в нашем городе имеет место быть 15-й экземпляр!
Хранящиеся ныне в Севастополе каминные интерьерные часы для дамского будуара под инвентарным N 119 выполнены методом литой чеканки с последующим золочением. Над циферблатом — фигурка изящной пастушки, прячущейся от солнца под густой виноградной лозой в погожий летний день. Рядом с ней — скульптурка голубя. Внизу, в медальоне, — летящий Амур в полной своей амуниции — со стрелой и луком.
Корпус часов Веля, разумеется, как и практиковалось в те времена, имеет французский прототип стиля «Трубадур» (ампир). Часы обладают истинно европейским изяществом, скульптурная композиция весьма выразительна, обращают на себя внимание чистота литья, великолепие чеканки, рельефность декора, целый ряд оттенков золочения.
Вот и все, что можно сегодня сказать о новой, очередной «находке» главного хранителя нашего Художественного музея Галины Лесич. Уже отправлены письма в столичные инстанции для внесения корректив в соответствующие каталоги. Исчезло еще одно «белое пятно», которое, кстати, и вообще могло никогда не «проявиться»: ведь эти часы были в грозное военное время спасены и вывезены Михаилом Крошицким в числе редкостных раритетов в ходе глубокой эвакуационной одиссеи по маршруту Севастополь — Кавказ — Томск — Симферополь — Севастополь.
Сейчас дело за малым: надо приложить все усилия, чтобы эти редкостные часы пошли. Хотя, пардон, это, наверное, все-таки мнение дилетанта. Галина Лесич утверждает, что в музеях часы должны… стоять. Как, наверное, часовые — на страже непреходящих ценностей нашего культурного наследия.
