17o
В редакцию «Славы Севастополя+» поступило, на наш взгляд, очень интересное письмо, касающееся столь злободневной проблемы не только нашего города, но и страны в целом — лиц без определенного места жительства. Особенно актуальна эта тема сейчас, когда выдалась не по-крымски морозная погода. Героям письма Марины Юрьевны Клунниковой, наверное, повезет найти приют на время холодов. Многим их собратьям по мытарствам — нет.
Люди, о которых я написала, некоторое время были моими гостями. Может, их судьба заинтересует хоть кого-то…
ПЕРВЫЙ
Он был усыновлен в полуразрушенном Калининграде. Так получилось, что его привезли в Севастополь к бабушке да там и оставили, так как старушка очень была ему рада. И вот растет он на Пироговке, нормальный севастопольский мальчишка, юность, молодость, "битлы" и Лед Зеппелин, любовь… Бабушка умирает, и он наследует полдома. Прошу это хорошенько запомнить.
Одним из первых в городе отпускает длинные волосы, получает от пироговского пипла прозвище Виннету, и уже окончено ремесленное училище, жизнь-то идёт… Вот и первая женитьба, дочь, а вот и вторая, злополучная… Перед нами обыкновенный среднестатистический севастополец. Он любит наш город, море, рок-музыку и домашнее вино, которое еще и делать умеет из собственного винограда. От своих сверстников отличается (но это никак не бросается в глаза!) несколько повышенной кротостью. Причем это не некая хипповская идеология, а просто черта характера, удачно наложившаяся на длинные волосы и рок-музыку. Он становится известен и любим в городской хиппи-тусовке.
И тут случается несчастье. Кротость подводит нашего Виннету. Унося ноги от второй жены, он меняет свои полдома на Кемерово и уезжает.
Представьте себе южанина, который и снег-то видит не каждый год, в сердце Сибири, во глубине, так сказать, сибирских руд. Сообразив, в конце концов, что жить в новых условиях не доставит никакого удовольствия, он продает свою жилплощадь. А это, кстати сказать, малосемейка, то есть повторяется сказка про мужика, что продал корову — купил овцу и так далее… Он едет в родной Севастополь. В дороге его обокрали. Череда дальнейших несчастий Виннету проходит по естественному, ожидаемому "советскому" сценарию. Лицо без документов и денег этапом возвращают в Кемерово и там, по месту последней прописки, выдают ему паспорт. С долгими остановками и приключениями все же добирается до Севастополя, но теперь это ещё и другое государство, а он здесь никто, и звать никак. Наш герой живет в случайных местах, хватается за случайную работу, но, как правило, ему не платят, отделываются подачками.
"Ну что поделаешь", — вздыхает Виннету.
Через несколько лет такой жизни он обращается к председателю горисполкома и начальнику милиции с единственной просьбой — о гражданстве. "Ничего не сказала рыбка…"
Мусорные баки. Побили за нарушение "конвенции". Чахотка, хутор Пятницкого. Вот тут вроде бы обозначился некоторый поворот судьбы нашего "индейца": туберкулёзный диспансер оказывается в поле благотворительности "новых христиан". Виннету вылечили, нашли ему работу и жильё, но работа — без трудовой книжки, а жильё — без адреса, так что, несмотря на старания личного юриста "новых христиан", наш "вождь апачей" остается… кемеровцем.
Он уже немолод. Старенький слуховой аппарат… Зубы пришли в негодность. Но те же длинные индейские волосы, правда, цвета соли с перцем, тот же кроткий оптимизм, тот же Лед Зеппелин…
ВТОРОЙ
Вы будете смеяться, но он выглядит, как младший соплеменник Виннету. Те же волосы (но "воронье крыло"), тот же Лед Зеппелин (но с добавлением Грейтфул Дэд), та же странная кротость… Может быть, мы наблюдаем рождение нового племени и их гораздо больше, чем нам кажется? Но не об этом сейчас речь. Представьте себе такого застенчивого пирата. Он умеет рисовать в некоей тонкой орнаментальной манере, петь под гитару, представьте, Высоцкого и разбивать ландшафтные парки. Назовём его Макс.
Происходит из разветвленного севастопольского семейства, имеющего многочисленные связи. Обрастает своими и живёт, казалось бы, как все. Семья владеет разнообразной жилплощадью. Макс прописан, как водится, у родителей.
Но тут "вздумалось козлику в лес погуляти". Да нет, не Максу — его матери и отчиму захотелось эмигрировать. Ну что сказать — святое дело. Макса переселяют на площадь отчима, и он подписывает документы на продажу родного гнезда. Матушка и отчим уезжают. Сводная родня спокойно выставляет Макса на улицу и даже пытается выписать. Так что на сегодняшний момент севастопольская прописка Макса держится на благородстве паспортистки, которая решительно отказывается идти на поводу у злокозненных родственников: "Не выпишу — и все!" Благо "есть друзей немало". С тех пор Макс живет летом у одного, зимой — у другого, а иногда — у всех остальных. Естественно было бы подумать о суде, но это было бы естественно, скажем, для любого из нас, но не для кроткого Макса…
Среди достаточного количества бомжей нашего города эти двое составляют мизерный, нетипичный процент, меж тем как каждый из бездомных нашего города — да и любого другого — это жертва драмы, порой трагедии. Именно жертва. Все они не сумели (или не захотели!) откусить, отвоевать, удержать свое место, угол, крышу. У каждого, видимо, не хватило зубов, когтей, злобы… А так ли это плохо? Обращаясь в прессу с этой публикацией, я хочу обратить внимание граждан и организаций на простенькую мысль: люди без определенного места жительства — это немалочисленная часть трудоспособного населения, голоса электората, не самая плохая по моральным качествам наша частица! Уверяю вас!
