11o
В прошлом году широко отмечалось 60-летие Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне и, согласно изменениям, внесенным в закон Украины «О статусе ветеранов войны, гарантиях их социальной защиты», жители осажденного Севастополя были приравнены к участникам войны со всеми установленными льготами. К сожалению, документы периода обороны Севастополя 1941-1942 гг. не сохранились, поэтому государственный архив г. Севастополя выдавал справки по частично сохранившимся домовым книгам и адресным листкам отделения немецкой ортскомендатуры. Всего за 2005 год было исполнено свыше трех тысяч запросов. В процессе работы над заявлениями у начальника архивного отдела Нахимовской районной государственной администрации возникла идея создать коллекцию воспоминаний жителей осажденного и оккупированного Севастополя. В настоящее время Нахимовский районный архив — единственный среди районных архивов города — работает над созданием такого фонда.Севастополь — главная база Черноморского флота — подвергся нападению вражеской авиации уже в первую ночь войны. 22 июня 1941 года в 3 часа 15 минут гитлеровские бомбардировщики сбросили на парашютах морские мины новейшего образца с целью заблокировать корабли ЧФ в бухте, а затем уничтожить их. Однако вражеская авиация, встреченная огнем противовоздушных сил флота, вынуждена была сбросить мины беспорядочно. Две из них упали на жилые кварталы. Свыше 150 человек гражданского населения было убито и ранено в Севастополе в первый же день войны. С этой ужасной ночи начинаются, практически все воспоминания. Ж.В.Струнина написала о том, что накануне перешла в 4-й класс школы N 12 (ныне это интернат N 4) и учительница Л.Шкиптан вывезла учеников на прогулку в Инкерманскую долину. Дети радовались простору, солнцу, строили планы на лето. Но этим планам не суждено было сбыться. "В ночь с 21-го на 22 июня, — вспоминает Жанна Викторовна, — меня разбудила стрельба. Открыла окно и смотрела, как прожекторы разрезали небо, видела, как над морем кружили самолеты и от них отделялись парашюты. Мы с мамой не понимали, что произошло. Накануне были учения и мы предположили, что они продолжаются. Но это началась война".
И.И.Петрова в первый день войны находилась в центре города. "На всю жизнь, — пишет она, — я запомнила эту ночь, взрывы и звон выбитых стекол. Запомнила и тишину потом, и молчаливую толпу. Все вышли из своих домов… Никто не решался произнести роковое слово: "Война!"
С первых же дней войны началась подготовка Севастополя к обороне. В начале июля жители города вместе с частями гарнизона вышли на строительство оборонительных рубежей: в тяжелом каменистом грунте пробивали противотанковые рвы и окопы, сооружали доты и дзоты, блиндажи и командные пункты, устанавливали противотанковые заграждения. Не отставали от взрослых и дети. Из воспоминаний И.И.Петровой: "Мы с мамой поехали на Мекензиевы горы, там рыли длинный и довольно глубокий противотанковый ров. Я тоже взяла лопату, но добросить глину с камнями до верха, как ни старалась, не смогла. Пошла искать другую работу. И вдруг увидела, что за рвом краснофлотцы укладывают куски дерна на какие-то холмики. Оказывается, так маскировали доты и дзоты. Я вызвалась укладывать дерн на макушку, у меня хорошо получалось, и старшина одобрил".
В сентябре 1941 года на севере Крыма разгорелись ожесточеные бои. Слабо оснащенные боевой техникой войска 51-й Отдельной армии противостояли 11-й немецкой армии и румынскому горному корпусу. Л.Н.Хаустова работала в медико-санитарной команде железнодорожной станции Севастополь, которой руководил врач М.М.Скулари. Лидия Николаевна вспоминает, что период боев за Перекоп, оттуда в Севастополь шли эшелоны с ранеными. "И мы, хрупкие девчонки, которым было по 17-18 лет, выносили из вагонов раненых на носилках и несли их в здание вокзала и на привокзальную площадь. "Что ж вы, дядечки, такие тяжелые?" — говорили мы, когда уж очень уставали. А они смотрели на нас с такой жалостью, что слезы наворачивались на глаза".
Немецкая авиация беспрестанно бомбила, а артиллерия вела огонь по Севастополю. Л.Н.Хаустова пишет, что на город сбрасывали не только бомбы, но и пустые железные бочки и рельсы, которые в полете издавали жуткий свист. Из воспоминаний очевидцев мы узнали, что немцы сбрасывали еще и мины в виде детских игрушек — мячей, кукол. Достаточно было взять в руки такую "игрушку" и она сразу же взрывалась.
Но детям в те дни было не до игрушек. Они, как могли, помогали защитникам города. Вчерашние школьники собирали пустые бутылки из-под шампанского, которые впоследствии заполнялись горючей смесью. Е.А.Корнеева, Г.В.Кутузова, Е.Ф.Мергасова и другие вспоминают, как помогали своим мамам в госпиталях. Девочки ухаживали за ранеными, стирали белье, бинты. М.В.Самойлова вспоминает, что ее мама сутками дежурила в госпитале, и бабушка приносила оттуда сумки с окровавленными бинтами. Мария Васильевна с сестрой их стирали, сушили, а во время налетов вражеской авиации скатывали сухие бинты, сидя на корточках в убежище, которое устроил отец перед уходом на фронт. А убежище это было простой щелю в скале. Когда мыло закончилось, бабушка приносила глину из Ушаковой балки, и стирка бинтов не останавливалась ни на один день.
Город и фронт в те дни жили как единая боевая семья. Однако, несмотря на мужество защитников города, в результате третьего наступления, начавшегося 7 июня 1942 года, противник, используя численное превосходство в технике и живой силе, сломил упорное сопротивление воинов Севастопольского оборонительного района. Из воспоминаний А.Ф.Гнеломской: "1 июля 1942 года наступила непривычная тишина. По радио выступил И.В. Сталин и сказал, что идет подкрепление, держитесь. Но уже через какое-то время по Нахимовскому проспекту ехали немецкие мотоциклисты, а на куполе Владимирского собора развевался немецкий флаг".
Все воспоминания о периоде оккупации начинаются с рассказов о мародерстве и жестокости захватчиков. "Немцы пришли к нам в дом, поставили нас к стенке, стали рыться в вещах. Папу арестовали и держали в застенках шесть месяцев. Остальным членам семьи чудом удалось избежать отправки в Германию", — вспоминают сестры Е.Ф. Мергасова и А.Ф.Гнеломская.
Е.А.Корнеева, жительница Лабораторного шоссе (ныне ул. Ревякина), пишет: "Первыми по Лабораторному шоссе в город вошли румыны. Так говорили взрослые. Они вошли в наш дом, забирали все, что им приглянулось. Моя сестра и два двоюродных брата стояли на улице около дома. Один солдат подошел к сестре, погладил ее по голове и сказал: "Пленный, пленный". После этого она долго болела и у нее выпали все волосы".
В июле 1942 года захватчики гнали по Лабораторному шоссе пленных защитников Севастополя. Они шли израненные, изможденные. "Мы, дети, вместе со взрослыми набирали в бутылки воду, закрывали их бумажными пробками и старались как-то передать их пленным, — продолжает в своих воспоминаниях Елена Алексеевна. — На лошадях ехал немецкий конвой и, если замечали, что пленным дают воду, били людей плетками. Плетками также подгоняли пленных, а если кто падал и не мог больше идти — пристреливали на месте. Некоторым несчастным удалось бежать, и они прятались у жителей, переходя из одного дома в другой".
15 июля 1942 года вышел приказ ортскоменданта о проведении регистрации населения. В городе был установлен жесточайший режим прописки. А в августе 1942 года немцы ввели трудовую повинность. Все трудоспособное население в возрасте от 14 до 65 лет обязано было отработать 28 дней в месяц на строительстве оборонительных сооружений, шоссейных и железных дорог, на расчистке улиц, домов и т.д. На работу жителей полиция сгоняла насильно. К уклонявшимся применялась мера наказания — повешение или расстрел. 1 сентября 1942 года во дворе школы N 25 на ул. Пушкина (ныне на этом месте находится сквер им. Бузина, более известный севастопольцам как милицейский скверик) были повешены трое ребят: Николай Лялин, Анатолий Власов и Владимир (Виктор) Мацук. У каждого из них на груди была табличка с надписью: "За саботаж". Об этом с болью пишет Е.А.Корнеева. Один из повешенных Коля Лялин — ее двоюродный брат.
Вспоминают очевидцы и о полуголодном существовании в оккупированном Севастополе. М.В.Самойлова пишет, что бабушка приносила со свалки, куда немцы выбрасывали отходы камбуза, рыбьи головы, хвосты и пр. Все это бабушка мыла, варила и кормила семью. А Р.А.Степанова пишет: "Наши, уходя, облили все припасы склада макаронно-мучной продукции (находился на ул. Портовой, напротив здания холодильника) керосином и подожгли, чтобы немцам не досталось. Местные жители тушили огонь и уносили с собой то, что удавалось спасти".
Несмотря на то, что жители Севастополя голодали, они находили возможность каким-либо образом передать еду военно-пленным, находившимся на территории города. Очевидцы свидетельствуют, что на территории школы N 28 (16) по ул. Лазаревской находился такой лагерь. После освобождения Севастополя учителя, родители и дети стали приводить школу в порядок. Со слезами на глазах читали они предсмертные записи на стенах классов. А в одном из них пол был пропитан кровью. Как выяснилось, там пытали и казнили пленных. "Очень жаль, — пишут жители Корабельной стороны, — что школу разрушили, а место, где фашисты зверски измывались над нашими соотечественниками, не обозначили памятной доской".
22 месяца властвовали немецко-румынские захватчики в Севастополе, но час расплаты приближался. Е.А.Корнеева: "Когда немцы почувствовали, что приближаются наши войска, стали выгонять из домов жителей Лабораторного шоссе, оцепленного поверху гитлеровскими автоматчиками. Мама, вернувшись из города, рассказала, что видела, как немцы загружают баржи своими войсками. А на верхней палубе размещают женщин и детей. В это время была бомбежка, многие получили ранения или были убиты. Вода в бухте была красной от крови, а раненые громко кричали".
Г.В.Кутузова в период оккупации временно проживала с мамой в уцелевшей комнате разрушенного дома в Балаклаве. Она вспоминает, с какой радостью они встречали первых советских разведчиков. Их было всего семь человек, но это были предвестники долгожданного освобождения. 9 мая Севастополь был освобожден. Закончились мучения, страдания и унижения, принесенные жителям города гитлеровскими оккупантами. Но память об этом осталась в сердцах взрослых и детей. Эти воспоминания не имеют срока давности. Приношу глубокую благодарность всем, кто рассказал о героических и трагических страницах в летописи Севастополя. Прошу переживших то время написать воспоминания об обороне, оккупации и освобождении Севастополя, которые будут храниться в Государственном архиве и дадут возможность представителям будущих поколений узнать всю правду о том страшном времени.
