17o
(Филологические вариации на политическую тему).
Дискуссиям о статусе русского языка нет числа. Сегодня редкий номер уважающей себя украинской или российской общественно-публицистической газеты обходится без обсуждения этой животрепещущей проблемы. Хорошо известно утверждение, что проблема русского языка есть результат популистских лозунгов недобросовестных политиков, которые стремятся привлечь на свою сторону электорат юго-восточных регионов Украины. Почему сторонники и противники этого утверждения не слышат друг друга? Почему так долго длится спор? Почему аргументы одной из сторон не являются сколь-либо убедительными для другой?На мой взгляд, это объясняется тем, что проблема функционирования русского языка, помимо политического, имеет и другие измерения, а именно: филологическое, психологическое и культурологическое. Эти науки несут свои законы. И, несмотря на гуманитарный характер, законы эти имеют такое же объективное значение, как, к примеру, закон всемирного тяготения. Они существуют объективно, независимо от того, нравится это кому-либо или нет. А потому невероятным представляется то упорство, с которым языковую проблему пытаются разрешить посредством администрирования и ЦУ.
Дискуссия на этом уровне для политиков менее привлекательна, нежели ни к чему не обязывающее разбрасывание лозунгов в соответствии с личными представлениями о путях достижения всенародного счастья. Тогда как при вычленении проблемы функционирования русского языка из политического контекста мы получаем возможность построить достоверную научную базу, на основе которой, собственно говоря, и должна решаться эта проблема.
Язык — явление столь многомерное, что изучением процессов его становления и развития в пространстве (географический аспект), во времени (исторический аспект), в сознании отдельного человека (личностный или психологический аспект) занимаются сразу несколько наук, в том числе и лингвокультурология. На сегодняшний день именно эта наука определяет наиболее объективные подходы к решению проблемы функционирования русского языка на всем постсоветском пространстве, поскольку данная проблема рассматривается не по частям и не в частностях, а целостно и в системе.
В соответствии с категориями лингвокультурологии язык нельзя отделить от того, что называется национальными формами бытия общества. Для тех, кто говорит по-русски, это определение заключает в себе и тревожные раздумья княжны Марьи в предрассветные часы, когда туман-роса опускается на старый парк, и благородную ярость князя Андрея, напряженно вслушивающегося в канонаду на Бородинском поле, и жертвенность Пьера, ощутившего себя "землячком" безвестного солдата… Здесь национальная форма бытия общества, отраженная в отдельных судьбах, предстала воплощением того, что составляет понятие "русский характер".
Символический, эмоциональный ряд, который можно выстроить на основе понятий "национальная форма бытия" и "языковая картина мира", носит равным образом индивидуальный и коллективный характер — у каждого он свой, собственный, но понятный любому, кто причисляет себя к данному национальному сообществу. Формирование этого ряда осуществляется на основе определённых образцов и источников, а также соответствующих комментариев к ним. Отсюда следует, что сохранение национального самосознания, национальной самоидентификации возможно только на основе системного и систематического изучения языка, литературы, искусства, созданных народом, в нашем случае русским. Можно ли это подвергнуть сомнению? Разумеется, нет.
Что же происходит в действительности? Тотальное сокращение уроков русского языка в школах, "растворение" русской литературы в предмете "Зарубежная литература"… Нас убеждают, что все не так страшно: мы же говорим по-русски и на работе, и дома. Ну подумаешь, квитанции, рецепты и судебные иски на украинском… И вновь я представлю данную проблему не в эмоциональном, не в политическом, а в строго научном ключе, на этот раз филологическом.
Русский и украинский языки очень близки друг к другу по звучанию (фонетически), практически идентичны по семантике (значению слов), схожи по грамматическому строю и синтаксису. Но есть одно важное и принципиальное отличие между ними: русский язык построен на морфологическом принципе, при котором морфема (часть слова) стремится к сохранению своего написания независимо от позиции — ударной, безударной и т.д. При этом в отдельных морфемах, словах, как в капле воды, отражается история становления и развития русского языка как одного из мировых языков. По существу, то, что сегодня называется правилами русской грамматики, является кратким толкованием тех сложных процессов, которые шли в русском языке на протяжении столетий.
Нам уже трудно вспомнить, когда и почему вдруг установилось именно такое написание того или иного слова, но память об этих процессах отражена в его традиционном написании, которое иногда весьма отличается от современного произношения. С этой точки зрения русский язык сохранил для нас эхо речи современников Кирилла и Мефодия, оканье древнерусских писцов, робкую попытку русской боярыни XVIII века произнести французское слово на русский лад. Обилие в русском языке столь трудных для нас словарных слов, порой не подчиняющихся правилам, тоже объясняется долгим и длительным процессом развития языка, а также стремлением тех, кто был причастен к созданию азбук, учебников и словарей, следовать прежде всего письменной традиции, закреплявшейся веками в памятниках литературы.
В отличие же от русского украинский язык чаще следует правилу: "как слышим, так и пишем". Слово "солнце" в украинском будет иметь написание "сонце", в отличие от русского "счастье-счастливый" в украинском следует писать "щастя-щасливий". Для украинского языка нормой будет "честь-чесный", "користь-корисний". Отсюда возникает проблема методического, а вовсе не политического характера: преподавание русского языка должно осуществляться в соответствии с традиционной для него опорой на классический литературный текст, с достаточным количеством упражнений, позволяющих запомнить написание слова на зрительном и моторном уровнях. Времени для такого изучения русского языка явно недостаточно, учителя-словесники не подготовлены к преподаванию схожих языков с учетом их различий. В результате школьники нередко применяют к русскому языку принципы украинской грамматики, что может привести к утрате будущими поколениями русской письменной традиции.
"Растворение" русской литературы в системе зарубежной — предмет особого разговора. Данная программа изучения литературы основана по принципу "галопом по Европам", тогда как объективная, полная и целостная интерпретация культуры народа требует системного представления культуры народа в его языке и литературе. У нас выросло поколение детей, которые не прочитали и никогда уже не прочтут "Войну и мир", потому что четыре тома романа-эпопеи уместились на одной странице пособия, излагающего сюжеты классических русских романов. И сегодня учитель вынужден признавать это достаточным.
Другая проблема связана опять же с методикой преподавания русской литературы, традиционно считавшейся особым предметом, который предоставлял возможность обучить особым логическим приёмам, охватывающим и психологию (ПОНИМАТЬ), и литературу как вид искусства (ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ), и язык (ТЕКСТ). Понимать художественный текст на родном языке — значит увидеть и понять мир в его национальном измерении. Кто и на каком основании может отказать кому-либо в этом?
Русский язык существовал и существует на пространстве современной Украины, во времени, в сознании отдельных людей, счет которых идет на десятки миллионов.
Эту аксиому культурологического характера сегодня пытаются разрешить административными методами без учета того, что язык сам по себе — явление объективное, то есть существующее независимо от того, хочется или не хочется кому-то признать его в каком-либо статусе.
Взаимосвязь культуры и языка определяет понятие национального своеобразия, составляет суть национального самосознания, взаимодействие языка и культуры равнозначно понятию "народ". При отсутствии языка невозможно развитие как культуры, так и самого народа. Обратите внимание, здесь не указывается на то, о каком, собственно, народе — украинском или русском — идет речь. И если данная формула верна для украинского языка, то почему она неверна для русского?
Государство, не озабоченное сохранением традиционной для него языковой среды в том или ином регионе страны, будь то билингвизм (двуязычие) или полиглоссия (многоязычие), обречено на замену подлинной национальной культуры суррогатами, о которых американский философ О. Тоффлер сказал: "Мы живем в мире блип-культуры. Вместо длинных "нитей" — идей, связанных друг с другом, — "блипы" информации: объявления, команды, обрывки новостей. Новые образы и представления не поддаются классификации отчасти потому, что они не укладываются в старые категории, отчасти потому, что имеют странную, текучую, бессвязную форму". Стоит ли уж так безоглядно следовать моде на все американское, если сами американцы давно признали суррогатность своей культуры?
Попытка разрушить аксиоматическую истину логическими построениями, основанными на стремлении немедленно воплотить в жизнь собственные эгоистические представления о всеобщем благоденствии, не нова. О ней хорошо известно из романа Достоевского "Преступление и наказание". Раскольников, как известно, раскаялся и в мыслях, и в деяниях своих. Так почему же столь бездумно и безответственно поднимается топор административных решений, направленных на уничтожение того, что может быть уничтожено только вместе с физическим устранением народа — его языка и культуры? Можно ли достичь цели в стремлении заставить людей против их воли говорить и думать на языке, который они не считают родным? Да, можно, для этого достаточно создать условия, при которых, во-первых, исключается само воспроизведение языка и культуры в последующих поколениях, во-вторых, совершаются определенные действия, направленные на изменение сознания людей. Но это уже из области параноидального бреда автора "Майн кампф" и утопий Оруэлла. Все это мы уже проходили, и лично мне равным образом отвратительно и то, и другое.
Когда-то партийные циркуляры называли генетику и кибернетику "продажными девками империализма". В соответствии с этой логикой лингвокультурологию следует объявить "продажной девкой русского шовинизма". Но, как ни странно, для самой науки лингвокультурологии это не имеет никакого значения, точно так же, как ранее уничижительное определение не имело значения ни для генетики, ни для информатики. Впрочем, если подобные вещи и приходят кому-то на ум, то только блип-политикам, в головах которых вместо связных представлений о традициях, истории народов, составляющих население страны, имеются только обрывки предвыборных лозунгов, несвежих новостей, команды зарубежных патронов и рекламные слоганы. Отсутствие элементарной логики у блип-политиков должно быть сугубо их личной, но никак не нашей общей проблемой.
Современная Украина представляет собой поликультурное пространство, представляя прекрасную возможность объединения страны на основе взаимного уважения к языку и культуре каждого, кто населяет её. Для этого необходимо в многообразии увидеть не разъединяющее, а объединяющее начало. Хочу отметить, что социальный (общественный) заказ на разработку законодательных актов об организации образования Украины на основе поликультурных принципов уже выполняется — депутат Верховной Рады Украины Вадим Колесниченко в настоящее время подготовил и представил соответствующие законопроекты.
