9o
Октябрьское солнце 1854 года уже подбиралось к зениту и через толстую шинель грело плечи. Косые лучи хорошо освещали голубые скалы, которые чётко ограничивали Балаклавскую долину. «Словно скальпелем обрезали», — подумал о них уланский унтер-офицер Николай Головкинский, год назад сменивший студенческую скамью медицинского факультета на седло кавалериста. Теперь, 25 октября, он вместе с товарищами по сводному уланскому полку стоял на склоне Федюхиных высот, будучи в резерве войск генерала П.П. Липранди. Солнце подходило к зениту. Уже свершились основные события знаменитого Балаклавского сражения: взятие турецких редутов, сопротивление шотландской «красной тонкой линии», атака гусар на Тяжелую бригаду…"Интересно, какая сила так вздыбила недра здешних гор?" — неожиданно всплыл в голове вопрос, совсем не уместный на поле брани. Додумать его помешал пронзительный журавлиный крик. Николай поднял голову и не увидел там привычный с детства клин. Журавли кружились, будто избрали небо над полем сражения в качестве плаца для воздушных маневров: несколько сот птиц по неведомым командам то собирались в бесформенную тучу, то группировались в несколько клиньев, то опять вытягивались в единый треугольник. Так, повинуясь вековому инстинкту и готовясь к перелёту через море, журавли выбирали вожака и оптимальное построение.
Потом в военной биографии Н. Головкинского были другие сражения, караулы, маршевые переходы…
Унтер-офицер Н. Головкинский прошел всю Крымскую кампанию. Но "штатские" мысли о непознанных тайнах природы, пред которыми все военные эпизоды — не более чем рябь на челе озера, продолжали посещать его голову, отвлекая от рутины тыловой службы.
И вновь Головкинский резко меняет свою судьбу — оставляет военную службу.
Но лишь после учебы в Казанском университете, защиты диссертации, стажировки в Европе Головкинский окончательно свяжет свою судьбу с гидрогеологией, став, по сути, первым в России специалистом в этом разделе геологической науки. Он преподает в Казанском университете, затем — в Новороссийском (ныне — Одесском).
Крым, земля боевой юности, тянул к себе. Сюда молодой ученый частенько приезжал в летние экспедиции, а в 1872-м покупает часть имения под горой Кастель. Его соседями по даче вскоре становятся другие ученые. Так было положено начало знаменитому Профессорскому уголку под Алуштой. Окончательно Николай Алексеевич поселяется в Крыму в 1884 году после увольнения по политическим мотивам из Новороссийского университета. С этого года Крым в его лице приобрел своего первого гидрогеолога, с этого времени начинаются систематические научные наблюдения за родниками полуострова.
Балаклава и ее окрестности оставались для Н.А. Головкинского чем-то более значимым, чем просто точкой на карте. В 1880 году он снова в Балаклавской долине. Но теперь он её рассматривает глазами опытного геолога-естествоиспытателя. "Вот склон Сапун-горы, где некогда стоял лорд Раглан со свитой. Гора четко вытянута в одном направлении. Посмею утверждать, что как раз по линии простирания Сапун-горы проходит разлом, который является западной границей горного Крыма. А там, по долине Сухой речки, где шла колонна генерала Гриббе, проходит осевая зона древнего антиклинального поднятия, которое продолжается в заливе, называемом балаклавскими греками Мегало-Яло, т.е. "большой берег". Именно здесь возможны находки среднеюрских отложений. В отложениях этого возраста уже сделаны находки каменного угля на реке Каче, недалеко от селения Бешуй. Надо поискать и здесь".
Н.А. Головкинский отправляется в геологический маршрут на перевал Чалда-Чешме, отделяющий долину Сухой речки от морского берега. В то время там находилась экономия Мордвиновых. От внимательного взгляда профессора среди напластований аргиллита и алевролита, которыми сложен перевал, не укрылись ни блестки медного колчедана, ни тонкие прослои угля. Они не имели значительного простирания, что говорит об интенсивном размыве здешних углесодержащих пластов в древности. И, как заметил Николай Алексеевич, сухопутные и морские условия в данном месте менялись периодически на протяжении многих тысячелетий. Такая закономерность навела ученого на мысль о колебательных движениях земной коры. Теперь этим понятием пользуются геологи всего мира. А практические результаты его исследований были таковы: "Больших запасов угля под Балаклавой не предполагается".
В том же отчете Головкинский отметил и свои находки гагата — таинственного камня древних.
Гагат хоть и является спутником угля, но отличается от него своим происхождением и свойствами. У гагата наблюдаются характерный смоляной блеск, раковистый излом, своеобразный химический состав. Этот камень-самоцвет представляет собой битуминированную древесину древних хвойных деревьев из рода араукарий. (Желающие могут познакомиться с живым представителем этого рода — араукарией чилийской — в парке Алупкинского дворца-музея.) Известный знаток камней-самоцветов В.А. Супрычев так написал о гагате: "Камня с таким насыщенным черным цветом, как у крымского гагата, в Украине больше нет".
Головкинский пишет статью, где рекомендует проведение масштабных поисковых работ в бассейне реки Качи, где предполагал значительные запасы угля. И там действительно его будут разрабатывать в 20-е годы ХХ века.
В судьбе Н.А. Головкинского Севастополь и Балаклава стали последними пунктами научных изысканий. В 1896 году уже пожилой профессор получает приглашение участвовать в подготовке VII Международного геологического конгресса. Ему, как одному из лучших знатоков геологии Крымского полуострова, предложили составить описание геологической экскурсии от Алушты до Севастополя. Маршрут, в который отправился бывший уланский унтер-офицер во второй половине июля того же года, пролег как раз через поле Балаклавского сражения, мимо Семякиных высот. Экспедиционная жизнь подорвала здоровье профессора — он серьезно заболел. Успев все же завершить издание своей последней научной работы, Н.А. Головкинский скончался 9 июня 1897 года в своем доме в Профессорском уголке под Алуштой. Там и установили ему памятник.
А как же балаклавский гагат? После "приговора" балаклавскому проявлению угля, который был вынесен официальной геологической наукой в середине ХХ века, о нем стали забывать. Но магия "черного янтаря", как называли гагат в древности, продолжала действовать. И автор в течение многих лет, бывая в тех местах, искал этот смолоподобный камень. Очень уж хотелось подержать кусочек дерева, которому 180 млн лет. Его Величество Случай в лице сильного шторма помог найти коренное месторождение гагата там, где его нашел Н.А. Головкинский, — на берегу залива Мегало-Яло. И теперь внушительные образцы гагата и угля украшают залы Севастопольского межшкольного краеведческого музея.
Имя выдающегося крымского геолога и краеведа (Николай Алексеевич был автором популярного путеводителя по Крыму) носит один из самых живописных водопадов полуострова на реке Узень-Баш, что сбегает со склонов Бабуган-яйлы. Может, и нам, жителям Севастополя, следует присвоить безымянному ручью, бегущему с перевала Чалда-Чешме в Сухую речку, имя Головкинского?
