14o
После университета, приехав в Севастополь, я работала некоторое время во "Флаге Родины". В памяти это время — светлое. Редактором был выдающийся журналист капитан 1 ранга Андрей Александрович Дивавин. Позже, простившись с флотом, он стал журналистом "Славы Севастополя".
"Флаг Родины" в ту пору был в жестких рамках военной цензуры. Круг тем ограниченный. В "Славе" для гражданского человека была свобода большая. Оставаясь работать во "Флаге", я стала поглядывать на "Славу". Редакция тогда была в небольшом здании на улице Ленина. Доживала последние дни в отремонтированных после войны развалинах. Первым журналистом, с которым тогда довелось познакомиться, был Аркадий Семенович Вайсбейн. И сейчас в глазах Севастополь той поры, уже восстановленный, но все еще сохраняющий кое-где на стенах размашистые росписи: "МИН НЕТ". Развалина со следами от осколков на фасаде, высокая комната с печным отоплением и многоопытный журналист с проницательными и насмешливыми глазами — А.С. Вайсбейн…
Но вернемся во "Флаг Родины".
По молодой безоглядной смелости написала фельетон, "героем" которого был сын человека такого положения, которого лучше было бы не трогать. Чем, как поняла позже, подвела Дивавина. Во "Флаг" был направлен некто, ставленник "лица", тоже военный, но званием ниже. Цель — испепелить меня, стереть в порошок. Смело — к редактору. Пусть вызывает неразумную, и будет разговор.
Дивавин встал. Во взгляде жесткость.
— Говорите со мной.
Разговор крутой.
Младший по чину быстро вспомнил, кто в кабинете старший.
Бог меня поберег, отвечать за слово в печати и тогда уже могла. Ни один из фактов, приведенных в фельетоне, опровергнут не был. Я уцелела.
С тех пор убеждение: если журналист — настоящий журналист, то это надежная стена. Защита, готовность на нападение отвечать нападением.
Второй случай.
Дивавин уже в "Славе". Заведующий отделом писем. В ту пору я работала над своей первой книжкой "Строители". Писала очерки. "Слава" не жалела места для меня. Мой очерк "Музыканты" о бригаде будущего Героя Социалистического Труда Николае Музыки был напечатан в трех номерах. Напечатали — хорошо, радуюсь. О большем не думаю. Дивавин, знающий цену слову, ничего не говоря мне, посылает газеты на конкурс журнала "Журналист". Я в победителях. Моя первая Всесоюзная премия — родом из "Славы".
Позже, родом из "Славы", была и еще одна. "Слава" напечатала мой очерк "Энергия" об энергетиках, работниках ТЭЦ. Я стала одним из трех лауреатов Всесоюзного конкурса на лучший очерк. В то время стать лауреатом "Литературной газеты" — многого стоило.
Публикация в "Славе" — "визитная карточка".
В моей трудовой книжке есть примечательная запись: "Обрезчица виноградной лозы". Завели меня журналистские дороги в совхоз им. Софьи Перовской. Директором был Манько. Говорю: "Надоело расспрашивать людей, как живете, как работаете, что делаете. Определите меня в какую-то хорошую бригаду. Чтобы я увидела жизнь "изнутри".
Вопросы:
— В "Славе" был ваш очерк? В "Славе" была ваша статья?
Все, "визитная карточка" сработала.
У самого свирепого начальника на лице улыбка. Готовность войти в сговор. Помогать!
Примерно на таких же началах работала я и в СУ-44 в бригаде Виктора Проданова. Определили меня, опять-таки с подачи "Славы", как студентку-практикантку. Трудовыми подвигами Севастополь не порадовала. Но ведра с раствором таскала. Мастерок в руках держала. Эти мои "экспедиции" многое мне дали. С рождения данное уважение к рабочему человеку — я из рабочей семьи, росла на рабочей окраине — укрепилось. Сколько было добрых знакомств! Сколько наблюдений, которых никогда ни в каких беседах не получить.
Записи в трудовой книжке о работе в бригаде Проданова нет. Но есть другое — рассказ об этом в самом очерке, первоначально печатавшемся в "Славе". "Практика" моя кончилась. Все после публикации раскрылось. Проданов в гневе — к начальнику управления. Дай Бог памяти, Тишаеву: "Мне-то вы что не сказали, что это журналист? Что, обо всем будет в газете?.. Я бы хоть одергивал своих, чтоб матом не крыли!"
Мат? Да. Был. В среде работяг не без него.
Но устыдившемуся Проданову не дано было заглянуть в будущее. Ныне из нежных девичьих уст мат — во всеуслышание, без всякого стыда — не двух-, не трех-, не четырех-этажный — небоскребный. Вот такие порой не очень-то желательные перемены произошли с нами. Люди во времена Музыки, Проданова были не из грамотных. Все образование так, классов шесть-семь, не больше. Доучивались в вечерних школах, иные позже в институтах. Но культура — не заемная, не от образования — от общей нравственной обстановки была.
Одна из причин, за что полна уважения к "Славе", та, что газета всегда отстаивала истинные культурные ценности.
Известно, на бастионах Севастополя воевал в свое время молодой Толстой. Смолоду терпеть не мог мат. Батарейцы его уж совсем были безграмотными. Многие читать не могли. Случалось, Толстой увещевал матерщинника: "Ну что ты несешь? Что несешь! Вдумайся, что говорить. Ведь ты никогда такого не делал и не сделаешь. А раз так, значит, то, что несешь, — бессмыслица. Ну и ругайся так: "елки тебе палки", "ендордин пуп", "шлея тебе в заковыку". Батарейцы глазели, слушали, чесали затылки: "Во граф у нас матерщинник! Во матерщинник! Во матерщинник! Так выматерится, слова не поймешь!"
Но, может быть, то, что было непонятно артиллеристу ХIХ века, станет понятным в просвещенном ХХI? Нельзя бравировать бескультурьем, шагая на ура, гордясь им, как флагом в бою. Право же, с таким "завоеванием" не победишь.
И на этом фронте — на фронте борьбы с матерщиной — у "Славы" свои бастионы.
На страницах "Славы" состоялось мое знакомство с Виктором Александровичем Заичко, с которым позже (еще и с А.А. Рудометовым) стали основателями альманаха "Севастополь", первого за всю историю города издания журнального типа. "Севастополю" уже более 10 лет.
Среди наших авторов — Леонид Сомов: его литературоведческие изыскания неизменно интересны читателям альманаха; Елизавета Юрздицкая, журналист с острым глазом, с бесценным умением вникать в суть явлений, в суть происходящих событий нашей быстроменяющейся жизни. Едкий, придирчивый, бескомпромиссно-беспощадный Виктор Ингеров — увы, уже покойный — называл не раз стихи главного редактора "Славы" Натальи Троицкой лучшими в номере. На страницах альманаха опубликовал главную повесть своей жизни — о военном детстве, о боевой юности — Анатолий Марета. Наш постоянный автор — долго работавший в "Славе" журналист Александр Калько.
Так что же для меня лично "Слава Севастополя"?
Пожалуй, истинная "трудовая книжка". В ней самые подробные записи — от первых попыток писать до дня нынешнего со всеми его заботами. И не только для меня одной. Для всех наших литераторов. Со страниц "Славы" сошли наши поэты: Николай Криванчиков, Афанасий Красовский, Иван Тучков, Алексей Озеров. Сегодня, в преддверии 225-летия города, мы начинаем каждый из номеров альманаха их стихами в рубрике "Севастопольская классика". Нет ни одного активно работающего ныне литератора, творческого портрета которого не было бы в "Славе Севастополя". Вниманием к нашим поэтам и писателям дорожим.
"Слава" родилась в 1917 году, всего два месяца спустя после Октября.
Севастополь всегда был лицом эпохи, так сложилось исторически. "Слава" — ее зеркалом. В революцию на ее страницах — революция. В годы первых пятилеток — индустриализация страны. В войну — война. И так всегда.
Мы, редколлегия альманаха, горячо поздравляем наших товарищей, собратьев по перу, журналистов "Славы" с юбилеем.
Будущее есть только у того, у кого было прошлое.
У "Славы" — славное прошлое.
Вдохновения вам и новых творческих успехов.
