11o
Михаил Томенко — связной, командир группы разведки, командир Севастопольского партизанского отряда… В марте нынешнего года ему исполнилось бы сто лет. Писать о человеке всегда непросто. Сложнее, если лишен возможности общения с героем. Но после ушедшего в июне 1994 года из жизни Михаила Федоровича остались личные воспоминания, записи его бесед со следопытами, иные документы, фотографии. Удивительно, но перед нами народный мститель предстает как живой, невольно мы становимся свидетелями ярких событий почти 70-летней давности.
I
В самом начале весны 1942 года в районе Феодосии высадилась специальная группа чекистов. Она совершила переход в Алуштинский заповедник с целью изучения обстановки в партизанском лесу. Кордон Тарьер у горы Басман, где на то время располагался штаб 3-го партизанского района, явился конечным пунктом этого инспекционного мероприятия. Теперь командиру района Г.Л. Северскому предстояло организовать переброску группы в Севастополь. Проведение этой непростой операции контролировал находившийся в осажденном городе заместитель наркома внутренних дел Крымской Автономной Республики Н.Д. Смирнов.
В очередной раз можно было бы обратиться к помощи флотских авиаторов. Но самолет У-2 был рассчитан лишь на одного пассажира, а их — десять. Не с руки. В конце концов, обратились к иному варианту решения задания — переходу спецгруппы НКВД через линию фронта.
Дело не новое. Почти постоянно крымские партизаны пользовались проторенными тропами в зажатый вражеским кольцом Севастополь. Поздней осенью 1941 года по ним в осажденный город просачивались отступавшие от Перекопа через Ялту целые подразделения Приморской армии. В первых числах февраля 1942 года через линию фронта был послан Алексей Дергачев с докладом о разгроме Севастопольского партизанского отряда. Военный летчик Филипп Герасимов осуществлял полеты на контролируемые партизанами полевые аэродромы. Однажды его крылатая машина получила повреждение. Попытки устранить поломку не увенчались успехом. Ушел летчик в Севастополь в сопровождении флотского разведчика Н.В. Кожухаря.
В большинстве случаев проводниками рейдов через линию фронта определяли как раз тех, кто знал прилегающий к Севастополю лес, его потаенные тропы, то есть балаклавцев и севастопольцев.
Так было и на сей раз, 24 мая 1942 года. Но ситуация была особой, как-никак через фронт предстояло переправить спецгруппу НКВД. Да и обстановка была сложной. После ликвидации печально известного Крымского фронта все освободившиеся на Керченском полуострове войска 11-й армии Э. Манштейна были переброшены к Севастополю. Фашисты готовились к решающему штурму города. Он был взят в глубокоэшелонированное кольцо.
Для выполнения ответственного задания Г.Л. Северский просил соседей из 4-го партизанского района, в который входили Севастопольский, Балаклавский и Акмечетский отряды, направить к нему самого надежного проводника. Выбор пал на Михаила Томенко, в ту пору партизанского разведчика.
Родом Михаил Федорович из села Новый Бодрак (Трудолюбовка) Бахчисарайского района. Окончив в 1925 году семилетку, парень поступил в железнодорожное училище. После завершения обучения в 1928 году 18-летнего Михаила направили на работу в Симферопольское локомотивное депо. Три года, с 1932-го по 1935-й, проходил действительную военную службу на флоте корабельным машинистом. Севастополь так пришелся по душе Михаилу, что, уволившись в запас, он устроился на работу в местное локомотивное депо.
Когда в 1941-м на Крым, Севастополь пошел враг, до последнего дня Михаил Федорович водил поезда. Только маршруты с каждым разом становились короче. Настал день, когда машинист не смог вывести за пределы станции свою израненную в опасных рейсах машину. Железнодорожники сформировали свою группу в составе Севастопольского партизанского отряда. В его список был включен и Михаил Томенко.
Немцы и их пособники находились на дальних подступах к городу, но севастопольские и балаклавские партизаны с 5 по 20 августа 1941 года уходили в лес. Очевидно, в связи с занятостью на перевозках военных грузов Михаил Федорович пришел в отряд 1 ноября 1941 года. Сразу же он возглавил группу партизан — самую активную в отряде. В течение двух месяцев она провела несколько смелых и дерзких операций. То Михаил Томенко со своими товарищами задаст трепку оккупантам и их приспешникам в Байдарской долине, то устроит засаду на трассе Ялта — Севастополь. В нее, кстати, угодила колонна машин неприятеля с солдатами и боеприпасами. В расположение отряда группа вернулась с богатыми трофеями и "языком". Группой Михаила Томенко был также взорван мост на автодороге в Байдарской долине.
"1 декабря 1941 года в районе Чайного домика произошел сильный бой с превосходящими силами фашистов, — писал в своих воспоминаниях Михаил Томенко. — Тем не менее мы отбросили врага с крупными для него потерями. Это была наша первая большая победа. После боя мы ушли в долину Карадага, где базировались балаклавцы. Вернулись мы к Чайному домику лишь 2 февраля 1942 года".
Последующие февральские дни оказались трагичными. В ходе сражения Севастопольский партизанский отряд был разгромлен карателями. Они пленили командира отряда Константина Пидворко и еще двух его товарищей, которые были казнены в Бахчисарае. Выжили единицы, в том числе и Михаил Томенко.
Для выполнения ответственного задания по переброске в Севастополь спецгруппы НКВД Михаил Федорович подошел по всем статьям.
Сборы были недолгими. Из продовольствия на дорогу дали каждому по лепешке и килограмм сала на всех. Нужно было бы больше еды выделить в дорогу, но где ее взять?
II
Традиционно путь в осажденный Севастополь пролегал мимо мыса Айя. Им намеревался воспользоваться и Михаил Томенко со своими попутчиками. Переход от Басман-горы по яйле до Чайного домика и через карадагский лес прошел без сучка и задоринки. Но вот и автомобильная трасса. Слева в трех километрах скрыты за поворотами Байдарские ворота, справа на такое же расстояние удалено село Байдары (Орлиное).
Группе требовалось незаметно пересечь шоссе. Не успели путники ступить на него, как подняли лай сторожевые собаки расположенного где-то недалеко поста румынских солдат. Те открыли стрельбу в сторону леса. Изо всех видов оружия беспорядочно палили также оккупанты, находившиеся в селе. Группа предпочла с боем отойти. Нельзя было долго засиживаться на месте.
Севастопольцы Елена Петровна и Евгений Борисович Мельничуки десятилетия посвятили скрупулезному изучению партизанского движения в Крыму. Они успели подробно поговорить со многими непосредственными участниками и свидетелями народной войны против непрошеных гостей. Не один раз супруги прочитали также хранящиеся в архивах Симферополя документы, в которых отражены действия крымских партизан.
Бывший военный, Евгений Борисович, начертал карты сколько-нибудь значимых сражений народных мстителей с врагом. Евгений Мельничук нанес также на ватман маршрут, которым в итоге воспользовались Михаил Томенко и его спутники. На карте линия этого маршрута ломанная-переломанная, лишенная, как может показаться, логики.
Первое коленце нанесено на карте-схеме как раз вблизи Байдарских ворот и села Байдары. Теперь мы уже знаем почему: из-за очевидного риска попасть в облаву. Принимать же бой с карателями не входило в планы группы.
От Байдарских ворот и Байдар она резко повернула в направлении горы Бизюк и далее — на Чайный домик. Таким образом, пришлось отказаться от плана перехода линии фронта у мыса Айя — в районе, казавшемся наиболее подходящим.
В таком случае, где? "Перемахнем Камышловский овраг — и мы дома", — сказал Михаил Федорович своим новым товарищам. Проводник не знал их имен-отчеств. Обращался по именам, которые, судя по всему, были псевдонимами. Известно было, что группу возглавляет командир в чине старшего лейтенанта.
В составе группы был крымский татарин. Он сказал, что в селе Гавро (Плотинное) живут его родственники. Было бы неплохо разжиться у них продуктами. От полученных пару дней назад лепешек и килограмма сала к этому времени остались одни воспоминания. Гавро так Гавро. Решились сделать в пути крюк, только бы утолить разыгравшийся голод.
Михаил Томенко успел досыта насмотреться, на что способен иногда человек, у которого не было ни крошки во рту в течение нескольких дней.
Михаил Федорович сам участвовал в закладке продуктовых баз в лесу. Позже он отмечал, что их дислокация оказалась крайне неудачной. По ним пролегла линия фронта.
Однажды посланный за продуктами Михаил Томенко, а вместе с ним еще два партизана приняли у Атлауса жестокий бой с подавляющей силой противника и плотной толпой мародеров из числа местных жителей. Никто не хотел уступать ни горсти муки. На всю жизнь Михаил Федорович запомнил эпизод жаркого боя, в котором сложил головы, по существу, весь севастопольский партизанский отряд. В разгар сражения под пулями парнишка-партизан большими глотками пытался допить из котелка постное варево, поданное на прерванный врагом обед. "Что ты делаешь? — крикнул ему Михаил Томенко. — Ведь бой идет". Еще случай: командир 5-го района Владимир Красников приказал расстрелять юношу, сына врача железнодорожной поликлиники, за украдкой съеденный кусочек сала. Сам Михаил Томенко шел с чекистами, глодая подобранную с земли сырую лошадиную кость.
На Гавро удобнее идти, оставив в стороне Коккозы (Соколиное). Но и на сей раз группа угодила в засаду. Пришлось снова возвращаться к Чайному домику. От него по хребту яйлы, несколько окольным путем, достичь Гавро.
В темноте к родственникам ушел татарин. Скоро он вернулся за остальными. Чем могли поделиться мирные жители с неожиданными гостями? Да ничем, разве что тремя головками сладкого лука и горстью подгоревшего неизвестно где зерна. Михаил Томенко сердечно поблагодарил хозяев за помощь.
Не дожидаясь рассвета, группа двинула дальше. В ее рядах оказалась и женщина, чьи родственники жили в Керменчике (Высоком). Она отпросилась скрытно навестить их. Ради все тех же продуктов разрешили. В бинокль старший группы увидел, как женщину арестовали полицаи из местных жителей. Ее передали в румынскую комендатуру.
Михаил Томенко и его попутчики тут же собрались уходить. Хотя облавы не было, что свидетельствовали о том, что на допросе женщина не выдала своих товарищей.
Еще раз бросим взгляд на вычерченный Евгением Мельничуком на карте-схеме маршрут спецгруппы НКВД. Из Качинской долины она поднялась к Сююрташу (Дачное). Но у села был разбит палаточный лагерь врага. Пришлось скатываться назад, в Качинскую долину.
III
От Басман-горы спецгруппа НКВД, ведомая проводником Михаилом Томенко, вышла 24 мая. К вечеру 29-го она оказалась возле усадьбы Новицкого, что у железнодорожного полотна. В наши дни ее руины известны многим севастопольцам взятым из литературы названием "Графские развалины".
Чтобы скрыться здесь на ночевку, Михаил Федорович и его попутчики благополучно миновали батарею тяжелой немецкой артиллерии, пушки которой безнаказанно и безостановочно поливали Севастополь смертоносной крупповской сталью. У нашей десятки руки горели хоть как-то наказать неприятеля. Не пойдешь же на него с пистолетами, наганами и гранатами, хоть и противотанковыми. Но надо было выполнять основное задание. От усадьбы Новицкого до Камышловского оврага рукой подать. Но это если никто не мешает. В том случае едва ли не под каждым деревом таились неприятельские подразделения. Михаил Томенко и его попутчики лавировали между ними. В сумерках группа прошла строем, стремясь быть похожей на немецкое подразделение. Маскарад удался. Фашисты приняли их за своих.
На день 30 мая спецгруппа НКВД затаилась на переднем крае в густых зарослях держидерева и терновника. А вокруг туда-сюда сновали немцы. Они переносили ящики с боеприпасами, гремели котелками, развлекали себя игрой на губных гармошках… А на противоположной стороне стояли наши. В укрытие доносилась русская речь. Старший лейтенант запаниковал: "Это ты, Михаил, завел нас в западню, в самые руки немцев. За это я тебя расстреляю".
В этот момент наши ударили по немцам и спецгруппе НКВД. Не ее ли заметили как немецкую воины 79-й морской стрелковой бригады?
Такое случается на войне, когда свои бьют по своим. В ноябре 1941 года в Байдарской долине с устроенного на дереве наблюдательного пункта партизаны засекли людей в шинелях. Открыли по ним огонь. Двоих убили, двоих, в том числе комиссара, ранили. Так этот комиссар даже не обиделся за допущенную ошибку. А во время боев у речки Черной наш пилот с воздуха бомбил партизанские цепи, приняв их за вражеские.
И угроза старшего лейтенанта расстрелять была Михаилу Томенко не в новинку. Однажды В. Красников послал Михаила Федоровича с его ребятами в разведку. Партизанский командир напутствовал их: "Только разведка и ни единого выстрела". После перехода речки Черной по висячему мосту Аметов (проводник из Уркусты) возьми да и застрели попавшегося на пути предателя, который сдал немцам его семью.
Как командир, Михаил Федорович всю вину взял на себя. Красников махал пистолетом: "Застрелю!" И застрелил бы, подзуживаемый начальником штаба Иваненко. Но за начальника разведки вступился Илья Вергасов, который вскоре принял у Красникова командование партизанским районом. Еще чуть позже Иваненко был расстрелян как пособник оккупантов.
У переброшенного через Камышловский овраг железнодорожного моста до расстрела не дошло. Тем более что свои же матросики с той стороны зацепили ногу Михаила Федоровича. Старший группы, видимо, решил, что этого более чем достаточно.
Перед рассветом, в 3.00, по сигналу Михаила Томенко спецгруппа НКВД забросала гранатами пулеметные гнезда врага с дремавшей обслугой. Где кубарем, а где на спинах наши ребята скатились в долину. К этому моменту враг очухался и открыл беспорядочную пальбу из всех видов оружия.
…Перед войной машинист локомотива Михаил Томенко вел на Джанкой тяжеловесный состав. Паровоз тащил его на пределе своей мощности. Важно было не терять в скорости. В противном случае — остановка, тогда состав никакими судьбами не сдвинуть с места.
И вдруг на переезде замешкалась отара овец. В таких случаях инструкция предписывает экстренное торможение. Но Михаил Федорович прибавил пару… На станцию Джанкой тяжеловесный состав прибыл минута в минуту. Об этом характерном эпизоде Николай Томенко рассказал на досуге Илье Вергасову. А тот привел его в вышедшем в 1979 году в Москве романе-хронике "Крымские тетради".
Вот так и в Камышловском овраге нельзя было останавливаться. Ни на секунду, несмотря на ранение, огонь сверху, мины под ногами (они не взорвались, видимо, из-за выступавшей из почвы воды). Только вперед. Только бы наши не приняли штурм склона спецгруппой НКВД за атаку неприятеля.
Но морячки 79-й стрелковой оказались смышлеными малыми. Они поступали по уставу.
— Стій, хто Іде?
— Свои, свои…
— Ложись!
Легли. Подоспевший караул отобрал оружие. После того как вникли в ситуацию, пистолеты и наганы вернули. Накормили после семидневной голодухи, сопряженной с переходом на расстояние 100-160 километров.
О выполнении задания Михаил Томенко докладывал и председателю городского комитета обороны Б.А. Борисову, и секретарю Крымского обкома партии Ф.Д. Меньшикову, и заместителю наркома НКВД Крымской автономии Н.Д. Смирнову. Докладывал не только о совершенном рейде, но и о ситуации в партизанском лесу.
Раненого Михаила Федоровича отправили в госпиталь на Большую землю. Во второй половине 1942 года его вновь хотели высадить на крымский берег, в районе Фороса. Но катер Черноморского флота обнаружила румынская застава. В завязавшейся перестрелке Михаил Томенко получил ранение в голову. Очнулся он снова в госпитале на Кавказском побережье.
В 1943-м всех железнодорожников, значит, и Михаила Томенко, взяли на учет. В 1944-м он с нашими войсками пришел в освобожденный Симферополь.
Еще один примечательный факт из биографии партизана. Как одному из самых опытных машинистов, Михаилу Федоровичу доверили вести из Мелитополя в Симферополь железнодорожный состав, в котором ехал И.В. Сталин на Ялтинскую конференцию лидеров стран Антигитлеровской коалиции.
До 60-х Михаил Томенко трудился по своей профессии. А уйдя на заслуженный отдых, не сидел дома. В 1992 году в 82-летнем возрасте ветеран совершил поход по местам действия Балаклавского, Севастопольского и Акмечетского отрядов.
Михаил Федорович был доволен, когда узнал, что он не зря рисковал жизнью, будучи проводником при спецгруппе НКВД. В ее составе, как оказалось, были дельные ребята. По их предложениям произошла коренная реорганизация партизанского движения в Крыму. Народные мстители не давали покоя оккупантам ни днем ни ночью.
