"Маков цвет"

Его работам никакой экскурсовод и не нужен — Виктор Мак лучше любого музейного работника расскажет о том, как он, скульптор с 30-летним стажем работы в Союзе художников Украины, "высекает" из холста свои живописные полотна: чётко, рельефно, детально и выразительно. На выставке, экспонирующейся с 20 августа по 10 сентября в холле Севастопольского центра культуры и искусства, собран "Маков цвет" последнего десятилетия — социальные плакаты, городские пейзажи, картины с "сатирической жилкой". О том, как сегодня живётся и работается человеку-оркестру от изобразительного искусства, поинтересовался корреспондент "Славы Севастополя". — Виктор Никитович, вас смело можно назвать мастером на все руки: плакатист, художник-оформитель, скульптор… На сей раз вы выносите на суд зрителей свою живопись и несколько плакатов. Где же работы в других жанрах?

— Многое просто не уместилось в зале, хотя для выставки я оформил фотографии серии памятников. А вообще вся выставка состоит из работ, сделанных в последние 10 лет. Они буквально вырвались на свет. Как взрыв! Я прибегал домой после работы и одну за другой их писал.

— На творчество времени хватает?

— Я работаю во всех направлениях постоянно, без передышек и пауз, это держит в творческом тонусе, не даёт расслабиться. А уж если дело пошло, остановиться невозможно… Стоит мне даже на электричке проехать — всё, начинаю картину, прямо в вагоне делаю эскиз карандашом. Прибегаю домой, хватаю холст и скорее принимаюсь писать. Это как алкоголь!

— Вы сказали, что делаете набросок моментально… И всё же пространство вашего Крыма — стилизованное, даже в панораме Севастополя на место памятника Затопленным кораблям вы "ставите" монумент Воину-освободителю. Значит, картина не всегда выстраивается в "один присест"?

— Иногда одним залпом рождается: композиция, цвет, рисунок — всё. Три дня. А другая — недели две или три, месяц. Тут переделал, там подтянул, здесь уменьшил… Бывает, что рука сама за тебя решает, чему на картине появиться. Например, пишу пейзаж. Обрыв. Море. Скалы. Почерк у меня сам по себе пластичный. И вот отхожу посмотреть, что получается, — а скалы будто сами собой "вылепились" в человеческие фигуры, похожие на изваяния инков! Я даже не стремился такое сделать! Или вот нередко тема тебя как будто "догоняет". Был я когда-то на Тарханкуте, уже и забылась та поездка, и вдруг — взрыв. Пишу картину, а на ней уйма деталей: те же самые домишки, веранды, побережье, уха варится, бутылочка с винцом, чашки уже готовы — и ничего не пестрит, не кричит, потому что это быт, который я, рыбак со стажем, очень хорошо чувствую.

— Подозреваю, что на море без приключений не обходилось…

— А как же! Вообще я окончил Одесское мореходное училище, после службы на флоте работал помощником капитана. Сначала ходил по Чёрному морю на буксире, потом в Атлантике работал, а как визу открыли — много лет в Антарктиде. Помню, выше Голландии мы однажды чуть не утонули. Сумасшедший штормяга хватанул нас, а наше плоскодонное судно, принадлежавшее консервному заводу, было предназначено исключительно для тропических вод. И вот дикий шторм. 247 душ на судне. Критический крен. Сейчас пойдём ко дну. Решили форсированным ходом выходить. Лопасти винта — на максимальную скорость. Тут — как на велосипеде: медленно едешь — падаешь, начинаешь крутить педали — воздух держит. Всё решилось за 10 минут. Вышли из критического крена — и ну драпать оттуда.

— В Антарктиде тоже бывали ЧП?

— Нет, там всё было ровно и спокойно. Наверное, потому, что моряки, от матроса до капитана, были профессионалами, не то что сейчас: только и слышишь — то драка, то арест, то кому-то не заплатили. У нас было всё отработано, как у военных, а где организация, там порядок и надёжность. Мы работали на судне "Академик Книпович", оно принадлежало Всероссийскому научно-исследовательскому институту рыбного хозяйства и океанографии. В Антарктиде научные сотрудники геологические измерения делали, шельф изучали, ловили криль — тогда много думали над тем, как бы применить его в пищу, Советский Союз кормить надо было.

— Когда же вы с такой насыщенной жизнью писать успевали?

— Вообще я с пятого класса занимаюсь изобразительным искусством: все стенгазеты на мне были, а как на флот попал — и тут меня "нашли". А вот как раз на "Академике Книповиче", это была вторая половина 70-х годов, у меня случился крупный "творческий запой": я склеивал две штурманские карты и работал изо дня в день. Сделал массу панно, эмблем, всё судно, считай, оформил. Тогда-то и понял, что это моё. Кстати, я и флот бросил раньше времени — ради творчества. Так и не наработал пенсионный стаж. Сейчас на самой низкой пенсионной ставке сижу.

— Тема Великой Отечественной звучит в ваших работах особенно остро — и горько-сатирически, и лирично, и с явной болью. Вы из фронтовой семьи?

— Нет, отец не воевал, перед самой войной он сломал ногу, а я тогда только родился. Но что-то во мне всё-таки есть от того времени. Мать рассказывала: мы жили в Белогорском районе. Зима. Снег. То немцы наступают, то наши. Артиллерийские взрывы. В хате страшно оставаться, снаружи холодно. Однажды, говорит, началась бомбёжка. Мать меня схватила раздетого, пузо голое, вместе со мной — старшую сестру и по снегу потащила вон из дому. Я тогда, рассказывает, весь посиневший был, плеврит схватил. Наверное, вот это содрогание месячный ребёночек и взял в сердце. Очень близка мне тема войны, я сделал много работ, которые отдал в школы Белогорского района. А некоторые персонажи с нынешней выставки, например однорукий фронтовик, скоро появятся и в скульптуре.

— Это исключительно собирательные образы или есть памятники конкретным людям?

— Есть. Это монумент Станиславу Чижу, с которым я работал последние пять лет его жизни. Мы и раньше знали друг друга, в Союзе художников вместе трудились. Я до встречи с ним был вольным художником, принимал частные заказы, но хотел открыть скульптурную мастерскую. И вот Станислав Александрович, народный художник, почётный гражданин Севастополя, говорит мне: "Давай мы лет 15 с тобой поработаем". Замечательное это было время, когда я ему помогал в его мастерской. Теперь всё распалось. Очень жаль. За изготовление памятника Чижу я готов взять минимальную сумму — чтобы мне оплатили дорожные расходы, питание и прочие потоковые траты. Никаких лишних денег брать не хочу. К сожалению, комиссия, которая сейчас проводит конкурсный отбор эскизов, мой вариант отклонила. Но мне бы хотелось отдать дань уважения Станиславу Александровичу, с которым у меня связаны самые лучшие воспоминания.