12o
Обнаружить в самом центре Севастополя место с таким названием — занятие безуспешное. И в прошлые времена, и в нынешние. И все же мне были знакомы, по крайней мере, два москвича, которые в разговоре между собой, да и в беседах с читателями, случалось, обозначали его вполне конкретно: Севастопольская Морская библиотека.
С ВЕРНОСТЬЮ СЕВАСТОПОЛЮ
Один из них — Владимир Амлинский. Коренной столичный житель, он неоднократно приезжал в Севастополь по командировкам "Литературной газеты" и журнала "Юность". Само название "Севастопольская Морская библиотека", как он говорил, легло ему на душу. А вот сравнение однажды промелькнуло и сразу показалось правомерным:
во-первых, артиллерийский подпоручик Лев Толстой сражался на бастионах Севастополя, стал известен как автор "Севастопольских рассказов", о писателе заговорили в Европе;
во-вторых, объяснял Амлинский, усадьба Льва Толстого — символ русского слова и русской культуры, и на том же фарватере — Севастопольская Морская библиотека. Говоря "еду в Ясную Поляну", писатель объяснял коллеге, что придает Морской библиотеке и всесоюзное (по тому времени), и международное звучание, и открывает ещё одну грань книжного собрания, отражающую свет духовных запросов.
Владимир Амлинский, 25-летний московский литератор, впервые приехал в Севастополь в 1961 году с удостоверением спецкора "Литгазеты" — самого популярного издания 60-80-х годов.
…Как и положено в то время, писатель представился в горкоме партии. Ему назвали имена передовиков, о которых следует написать. Он вышел на улицу, дошел до Графской пристани. И здесь присоединился к группе туристов, которую вел кряжистый, прихрамывающий экскурсовод.
Побродив по Херсонесу, девушки и юноши (это были немцы из обеих Германий) затеяли веселую игру, вспомнив, видимо, античных олимпийцев. Но вдруг притихли. Экскурсовод рассказывал о том, что происходило на этом берегу в 42-м и 44-м. Звали его Н.Е. Ехлаков. "Вот так встреча, — рассказывал позднее писатель. — Ведь накануне я заходил в Морскую библиотеку, попросил книжки по обороне Севастополя. И мне именно там назвали фамилию, которую я забыл, и имя — Николай Евдокимович, которое я запомнил". И писатель у Херсонесского колокола нашел своего героя, они познакомились.
В очерке, опубликованном в "Литературной газете", В. Амлинский написал: "Это был комиссар Ехлаков, "железный" комиссар 7-й легендарной бригады морской пехоты… Собственно, никогда не был "железным". Да, он был твердым и, если надо, даже жестким. Но он не был "железным", потому что железо холодное, а он всегда был горячим и страстным. И он провел в этом городе самые тяжкие часы".
Полковника Н.Е. Ехлакова узнают и в этих строчках: "Комиссар в атаках потерял голос и почти шепотом хрипел "ура", но его шепот слышали бойцы, потому что слух у них в те дни был обостренный, они слышали его и множили его шепот на сотни глоток, и шепот становился громом, силой, смертью врага…"
Молодой писатель поднимался к Владимирскому собору, ездил на катерах через бухту, заходил к школьникам и студентам. Он всматривался в лица прохожих, иногда заговаривал с ними. Вскоре в столице вышла книжка очерков Владимира Амлинского о Севастополе "Друг с другом".
Он прислал эту книжку в Морскую библиотеку. В письме к старшему библиографу Евгении Матвеевне Шварц он благодарил ее за то, что сотрудники библиотеки протянули ему путеводную нить, с помощью которой он сумел найти героев для своей книги.
В 1964 году Владимиру Амлинскому предстояло пройти военную переподготовку. Он ходатайствовал о направлении на Черноморский флот. Его просьбу удовлетворили. Писатель оказался в нашем городе в тот октябрьский день, когда в Москве сменилось партийное руководство: место Н.С. Хрущева занял Л.И. Брежнев. Владимир не стал звонить в свою "Литгазету": вдруг отзовут… Но все обошлось.
Через два дня он пришел в библиотеку. И вновь ему повезло: попал на читательскую конференцию, где услышал о семейной династии Авраамовых, несколько поколений которой, от лейтенантов до адмиралов, служили флоту. Владимир Амлинский отправился в Черноморское высшее военно-морское училище, посетил музей. После этого он побывал в Севастополе ещё дважды, многие часы провел в Морской библиотеке. Только в 1971 году на телеэкраны вышел документальный фильм "Сыновья". Автор сценария — Владимир Амлинский. В рецензии, опубликованной в газете "Красная звезда", отмечалось: "Искренность, эмоциональность, достоверность, емкое публицистическое осмысление материала — примечательные особенности этой документальной ленты, посвященной наследникам боевой славы Севастополя".
Очередную свою книгу "На рассвете, в начале дороги" Владимир Амлинский подписал так: "Морской библиотеке с верностью Севастополю".
И к городу своей душевной привязанности Владимир Амлинский возвращался вновь и вновь. И всегда приходил в библиотеку: спокойный, выдержанный, тактичный. Особенно его интересовал редкий фонд. Там в поисках истины писатель находил много волнующих подробностей, что отражалось позднее на страницах его книг.
В повести "В тени парусов", посвященной Александру Грину, писатель-романтик выведен под фамилией Гарт. Вот одна из его характеристик: "Он размышлял о жизни, сидя в кожаном кресле времен Севастопольской обороны, перелистывая морские карты, лоции, вглядываясь в прихотливую изрезанность глубоких бухт от Аполлоновой балки до Херсонеса"…
Помнится-помнится то антикварное кресло. Сколько читателей прикасалось плечами к его поистершейся спинке, словно желая прислушаться к далеким голосам предков, уловить запах того табака из кают-компании или салона, где дозволялось курить. Погружался в это кресло и писатель Амлинский.
Вот какую надпись он сделал на своей первой книжке: "Старейшей русской военно-морской библиотеке от молодого писателя с глубоким, искренним уважением. В. Амлинский. 9.IX.1964".
Эти чувства Владимир Амлинский пронес через всю свою недолгую 55-летнюю жизнь.
СЛОВО МАРИНИСТА
Писатель Юлий Анненков занимает почетное место среди советских прозаиков, которых по праву можно назвать маринистами. Он служил в Севастополе на эсминце "Безупречный" и крейсере "Молотов" ("Слава") в 50-60-е годы прошлого века, когда флот приступил к освоению Средиземного моря.
Мне довелось в последний раз навестить писателя в Москве в феврале 2007 года. Долгий полуночный разговор, насыщенный воспоминаниями Юлия Лазаревича Анненкова о войне, флоте, размышлениями о сегодняшних реалиях, представляется как писательский монолог, посвященный флоту и Севастополю.
Писатель жил в старинном доме в Старопименовском переулке, недалеко от Пушкинской площади. Его квартира — это и уникальная библиотека, и музыкальная гостиная, и картинная галерея. Здесь книги на основных европейских языках: Юлий Лазаревич легко общался на испанском, французском и английском.
Когда я спросил, можно ли осилить хоть частицу этого собрания сочинений, писатель предложил сначала пригубить отменный напиток за флот. И только после, сверкнув глазами, продолжил разговор:
— Первый раз я попал в Севастополь ребенком. В том старом городе мне особенно запомнились Морская библиотека и одноколейный трамвай. Он шел по проспекту Нахимова, улице Большой Морской, вокруг центра и возвращался по улице Ленина мимо Военно-морского музея. И тогда, шестилетним мальчишкой, я подумал: какие счастливые люди живут здесь. Они дышат морем и плавают на кораблях (тогда не знал я, что по морю "ходят") и, возвращаясь из походов, рассказывают друзьям о дивных далеких странах. Когда с родителями мы уехали отдыхать в Ялту, я каждое утро, выходя на веранду, видел море без единого корабля и набрасывался на книги, которые возили с собой родители, потом уходил рисовать то фрегаты под парусами, то крейсеры с железными мачтами. Так проявилась моя любовь к Севастополю, к морю и ко всему, что о нем написано. Всего не сосчитать. Каждый раз, возвращаясь в Севастополь, я непременно посещал Морскую библиотеку. А в промежутках общался в старом эпистолярном стиле. Недавно мне сказали, что счет моих писем приближается к первой сотне.
Тогда-то я позволил себе спросить Юлия Лазаревича о том месте, какое можно отвести Севастопольской Морской библиотеке в ряду известных культурных центров.
— Такие вопросы относятся к разряду тех, когда человека спрашивают, какой город тебе роднее.
Настала очередь произнести здравицу за Севастополь. И Юлий Лазаревич вновь взял на себя роль хозяина:
— Мне дорога моя родная Винница на Украине. Ещё два города так же близки мне, будто я там родился. Это Ленинград и Севастополь. Для меня город на Неве остается со своим прежним названием, как и в то время, когда мне довелось там служить и работать. А с Севастополем связывают меня сохранившиеся глубокие душевные переживания. Попробую сказать о Севастополе стихами.
Вы видели, как пилят камень
Обыкновенною пилой,
И белый камень под руками
Пылит оранжевой золой?
Вы видели, как из развалин,
Из праха вздыбленной земли
Дворцы и пристани вставали
И принимали корабли?
Все это можно видеть только
На грани моря и земли,
Которую, в пример потомкам,
Столицей славы нарекли.
— В Севастополе Морская библиотека остается в пример потомкам, — перешел на прозу Юлий Лазаревич. — Меня особенно восхищает, что уже в первые годы строительства военно-морской базы её создание стало духовной потребностью офицеров-черноморцев. Эта библиотека навсегда сохранится как очаг русской культуры и истории. В том же ряду, что и Ясная Поляна, Тарханы, Пушкинский дом.
И во втором часу ночи это тоже подвигнуло на тост.
— Я вижу её, — продолжал писатель, — как ошвартовавшийся у берега Севастопольской бухты корабль, открытый для сотрудничества многонациональных культур и знаний.
