8oВидеокамера Тима Хэрпеля работает на износ. Стрекочет и стрекочет. Он хочет запечатлеть для вечности всё: этот форосский храм на старой извилистой дороге Севастополь — Ялта, скальные громады и роскошный парк Фороса, а в парке — роскошный дворец, принадлежавший когда-то чайному королю Александру Кузнецову и известный нам сегодня тем, что в нём «основоположник социалистического реализма» Максим Горький и лучшее горло мира Фёдор Шаляпин, честя в хвост и гриву пригласившего их Александра Кузнецова, играли в бильярд…Сподобились и мы приобщиться к этому знаменитому бильярду.
Мы — это я с группой американцев, приехавших из своего штата Орегон «штурмовать», то есть совершать, восхождение на полукилометровую скалу Форос, нависшую над дачным курортным посёлком Форос, напичканным правительственными дачами. Эти американцы — славные ребята, и имена некоторых из них я записал в свой блокнот: Рик Вивер, Ральф Ричардсон, Крис Саймерсмит и ещё с добрый десяток красивых, стройных, мускулистых, а также их Человек с Камерой — видеокамерой! — Тим Хэрпель.
Через переводчика вступил в разговор и понял: здесь, на Форосе, произошла спортивная стычка двух городов — Симферополя и Сейлема, двух школ скалолазания. И местом своего восхождения они выбрали этот скалистый массив. Потом под бутылочку и под гитарочку (ах, если б вы только слышали, как играет и поёт Майкл Коултер!) полились рассказы об американском житье-бытье. И о крымской жизни также.
— Говорят, вас больше всего на свете донимают очереди? — поинтересовался Майкл Коултер.
— Какие там очереди! — тотчас отреагировал я. — Разве только за чёрной икрой и баночным пивом!
— Очереди плохо, чёрная икра хорошо! — резюмировал Майкл Коултер, вскрывая банки пива.
Что ж, в эти минуты все как бы отринули от себя жизнь реальную, и было всё, как говорится, o’кэй! Мы просто балдели от этой красоты, от этой щедрости крымской природы, так напоминающей мне сегодня подъезды к Иерусалиму.
Я часто приходил сюда, когда жил в Крыму, в последнее время — реже: билеты на автобусы сильно подорожали, такси — особенно. Можно было добраться на своей машине, но писателю средней руки, каким я являюсь, машина явно не по карману. Машина по карману гению или графоману. Или — новому русскому!.. И я был благодарен американцам, что они прихватили меня с собою. Понимаю, не бескорыстно, я должен был им рассказать о здешних местах, которые я знал лучше любого экскурсовода. Это не моё самомнение, это мнение севастопольских некоторых продвинутых экскурсоводов, которые писали свои «маршрутные исследования» по моим краеведческим книжкам и выступлениям в местных газетах…
Пьём пиво и — чего уж там! — и русскую водку. Пьём и балдеем. Я всматриваюсь в таинственное небо, высвеченное звёздами, коим нет числа. Это мне подмигивают звёзды Вега, Альтаир и Денеб — летний треугольник. А на востоке и юго-востоке сияют «зимние» созвездия: Большой Пёс с яркой звездой Сириус, Малый Пёс, Орион, Телец, Близнецы, Возничий. На северо-востоке поднимает голову Большая Медведица. А над горизонтом…
— А ну, братья-американцы, поднимите свои головы повыше! Ещё выше, не бойтесь свернуть шеи!..
Почти над самой головой — Кассиопея, Андромеда и Персей. А внизу, где земля сливается с морем, раскинулся во всём своём великолепии форосский парк. И если мы сейчас спустимся вниз, то увидим чудеса земные: секвойю гигантскую и тис ягодный колонновидный, сосны алеппские и итальянские, пихты греческие и испанские, нумидийские и кавказские, кедры атласские, гималайские и ливанские, пальмы вееролистные и магнолии, мушмулу японскую и александрийский лавр, османтус душистый и маслину европейскую, вистерию китайскую и аукубу японскую и многое, многое другое, что ласкает глаз, слух, дыхание.
И среди этого великолепия, вырубая и уничтожая реликты, строился особо секретный объект — дача президента СССР и Генерального секретаря ЦК КПСС (Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза) Михаила Сергеевича Горбачёва. Отца перестройки!
Тим Хэрпель, хоть и подшофе, но своё дело знает, его видеокамера продолжает стрекотать. Его длиннофокусный объектив «приближает» новую трассу, жмущуюся к Чёрному морю, по которой с тихим урчанием «проплывают» легковушки и, по-звериному рыча, проносятся МАЗы и КамАЗы.
— Что там? — Тим Хэрпель опускает длиннофокусный объектив и недоуменно смотрит на меня.
— Что? Где?
Старательно рассматриваю в бинокль трассу Ялта — Севастополь — именно туда показывает Тим! — и пожимаю плечами: в кузовах громыхающих МАЗов — огромные кипарисы. Чтобы достичь такой длины (верхушки деревьев чиркают асфальт!), надо прожить на этой земле не меньше 70-80 лет.
— На пересадку везут, — отвечаю Тиму.
— Их же нельзя пересаживать! — волнуется Тим Хэрпель.
Тим знает, что говорит: в своём городишке он мастер на все руки, а альпинизм и видеокамера — хобби.
— Их нельзя пересаживать! Они не выживут. Это убийство! — Тим никак не может успокоиться, — они же засохнут!
Стараюсь отшутиться:
— У нас не засохнут. Будем поливать чистым спиртом и непременно приживутся!
— Эти, — Тим показывает вниз и говорит нецензурное слово, выученное в Союзе Советов, — эти уже никогда не приживутся. Кто такое придумал?
Я знаю КТО, но молчу. Отвык за многие годы говорить правду. Особенно в разговорах с иностранцами, а вдруг — шпиён?!.
— Узнаешь — напишешь! — Тим протягивает мне визитную карточку.
— Обязательно узнаю и обязательно напишу.
Отвечаю так, а про себя думаю: шиш я тебе напишу!.. Нет, что бы кто ни говорил, что бы кто ни писал, а не прошли бесследно политбеседы комиссаров при ясной луне. Вонзились в сознание бессмертные ленинско-сталинские лозунги, настоянные на крови!
Но если признаться честно, я думал так же, как и «проклятый капиталист» Тим Хэрпель. Какому это долбодону пришло на ум выкапывать огромные деревья, чтобы пересадить их на новом месте?! А где находится это «новое место», знал, — Форос, строительство Дачи Самого.
Не только я знал, знали тысячи, если не десятки тысяч крымчан, но молчали, Сморкались в тряпочку. А кому об этом вообще можно было сказать?! Пойти в Комитет государственной безопасности и настучать на самого себя? Были такие, находились. А их брали за задницу и в — конверт: «Нашёлся, умник, сучье вымя!»
Нет, нет, сегодня бы не стали простого смертного превращать в лагерную пыль. Но это — сегодня! А завтра?.. Лучше поберечься, очень уж неуправляемая держава под названием эСэСэСэР!
Знали крымчане, что на строительстве этого строго засекреченного объекта работают люди военные, люди подневольные, и от них многое было известно. Военные строители, как и все люди военные, давали присягу не разглашать военных тайн, но их молодые, неизвращенные умы никак не могли взять в толк: ну при чём здесь военная тайна?!
И просачивались тайны сквозь мелкий пляжный песочек, который, между прочим, тоже был доставлен с другого берега, и этим тончайшим песком — его, что ли, через мелкое ситечко просеивали! — были засыпаны скалистые берега форосского пляжа. А имя Главного строителя — есть такая должность в российской армии! — генерала Чекова было на слуху у многих. Особенно у журналистов, которые и делают, в основном, тайное явным. И слова: «Чеков сказал — Чеков приказал! — С генералом Чековым не спорят!» — были у всех на устах. Точно так же, как в одноимённой передаче Натальи Дарьяловой, дочери одного из братьев Вайнеров.
Да, да, это, конечно, генерал Чеков приказал выкапывать реликты из несчастного Никитского ботанического сада, чтобы за их огромными столетними стволами спрятать президентскую дачу от нацеленных на неё фото- и телеобъективов!.. Да, да, это, конечно, генерал Чеков приказал выкапывать все в том же Ботаническом саду, что находится возле Ялты, чёрный бамбук, чтобы эти бамбучины, стройные, выносливые, как молодые негры, услаждали глаз Генсека, президента СССР и Верховного Главнокомандующего, — единого во всех лицах! Услаждать множество глаз его, избранной по щучьему велению, по партии Коммунистической хотению, семьи.
Но посочувствуем генералу Чекову, на него тоже давили. Да ещё как!.. Да и не было бы Чекова, был бы другой генерал с другой фамилией — не перевелись ещё генералы в армии российской! Их всегда в избытке.
(Продолжение следует).
