9oПлатон Беседин — писатель севастопольский или киевский? В нашем городе им прожиты первые 24 года, в настоящее время он живёт в столице. На сей раз в родительский дом добирался окольным путём, через прикерченский Казантип.- Казантип, Щёлкино — место проведения традиционных ежегодных в конце лета международных литературных фестивалей, — сказал в беседе с корреспондентом «Славы Севастополя» Платон Беседин.
— На них, как стало известно из сообщений прессы, вам сопутствует успех. Так, на фестивале «Славянские традиции» в номинации «Малая проза» вас объявили победителем, и в нынешнем году вы не обойдены вниманием. На подобных мероприятиях встречаетесь ли вы с земляками-севастопольцами?
— В Киеве на фестивале «Активация слова» судьба свела меня с Цатряном. Порадовался выпавшим на его долю успехам. Ему присудили третье место за повесть о родном городе. Требовательный к своему творчеству парень и после состоявшегося признания его достижений не торопится предоставить мне возможность прочитать своё творение. Обещает, но после доработки повести. Придётся ждать. В октябре Виктора Цатряна и Сергея Трафедлюка встречу в Москве на литературном фестивале, который получил название «Липки» (так называется пансионат, где он проводится).
— Платон, вы сами выступаете инициатором и организатором литературных фестивалей в Киеве…
— Мою затею поддержали толстый московский журнал «Знамя» и его киевский собрат — журнал «Радуга», а также Фонд Филатова — фонд социально-экономических инициатив. Участников мероприятия отбирали на конкурентной основе, проводились встречи с ними, мастер-классы — не как положено в данных случаях. В Севастополе охотно встречаюсь с творческими людьми, выступаю с чтением своих произведений. Не отказываю просьбам коллег ознакомиться с их книгами или рукописями.
— В этот свой приезд вы также приняли предложение встретиться с творческой интеллигенцией города в читальном зале Центральной библиотеки имени Л.Н. Толстого. На этой встрече, в частности, вы признались, что начали пробовать свои силы в литературном творчестве с семи лет.
— Это была своеобразная реакция на прочитанные книги Стивенсона, Жюля Верна и других писателей этого круга. Увлекали приключения, жизнь животных. Где-то в родительском доме хранятся исписанные в детстве тетради. Очень тянет перелистать их, да всё недосуг.
— Вы посещали заседания городского литературного объединения, где тон задавали Александр Волков и Татьяна Воронина…
— Татьяна Андреевна, замечу, организовала мою встречу в Центральной городской библиотеке имени Л.Н. Толстого. В литературном объединении в иные дни я ощущал себя состоявшимся писателем. На данный момент от этих убеждений не осталось и следа. Очевидно, окончательно пробудился внутренний редактор. Пробил час объективной, строгой самооценки. Здесь важно не перебрать в сомнениях и не поверить в слова со стороны, что ты лучший. Это касается не только литературы, но и всего в жизни.
— Что движет вашей рукой за письменным столом: желание обогатиться, жажда славы или стремление сказать то, что ещё никто до вас не сказал?
— В настоящее время, если литературное творчество кого-то кормит, то их единицы. Слава благосклоннее к музыканту или певцу. В детстве взялся за перо с жаждой реализации. В настоящее время потребовали выхода ощущения самого себя и реакция на проявления окружающего мира.
— В своих произведениях вы стремитесь выразить себя или преобладающую среди людей идею, их радость или боль?
— Болеть чем-то постоянно — нереально. Складывать написанное в стол — странная позиция, отдающая бравадой. Себе я сказал: ты должен постоянно отдавать определённый объём текста, регулярно, желательно ежедневно. Не желать при этом облизывания с головы до пят: какой ты умный и талантливый. Не комплименты, часто незаслуженные, побуждают двигаться вперёд, а острая критика.
— В Севастополе живёт автор, который решился отправить свой роман в московское издательство. Ему ответили, что его произведение согласны опубликовать, но под именем… их раскрученного автора. В тёмных закутках рынка сложился институт «литературных негров». Вам не предлагали новоявленные «плантаторы» на ниве слова встать под их кнут? Может, знакомы с писателями без имён и личных биографий?
— Хотим мы того или не хотим, но литературное произведение — продукт, товар. Неизменно ему сопутствуют бренды — имена узкого круга авторов. Как бы литература не свелась максимум до 10-15 фамилий. Главным образом приверженцев детективного жанра… Доля здравого смысла — в существовании «литературных негров», по крайней мере, объяснение их существования налицо. Это для кого-то реальный заработок, средство к существованию.
Обозначить литературное произведение ходовым брендом мне никто не предлагал. К счастью или к сожалению. Как кто воспримет этот факт. Я бы написал главу-другую, скажем, для Пелевина либо для иного любимого писателя. При этом убеждён, что обязан писать своё. Ни силы, ни время не соглашусь посвящать литературному батрачеству. Не отдам кому-либо не то что роман, рассказ не уступлю.
— Не способен ли вам помочь литературный агент — ещё один персонаж, рождённый рынком?
— Научиться бы нам сдирать у цивилизованного Запада не худшее, а лучшее в постановке любого дела. Да, в Европе развита сеть литературных агентов. У нас они ищут раскрученные имена. Но без умелого менеджмента его не добиться… Замкнутый круг. Доморощенные литературные агенты — весёлые ребята. Кто-то из их среды говорит, что должен прочесть роман, повесть, которые предстоит продвигать на книжном рынке. Необходимо самим авторам объединяться, а не вставлять палки в колёса, как это иногда случается.
— Какую книгу вы предпочитаете: в электронном или в печатном формате?
— Не все книги оперативно доходят к читателю. Пришлось приобрести наушники, мини-монитор и всё, что им сопутствует. Но я — за печатную книгу. Однозначно. Печатная книга — живая субстанция. В своей «молодости» она дышит клеем и типографской краской, в «старости» — сединами мудрости. Её можно листать, внимая шуршанию страниц.
— В Центральной библиотеке имени Л.Н. Толстого, где вас радушно принимали, хранится старенький томик «Севастопольских рассказов». Классика литературы. Этот томик побывал в космосе. На самом здании, памятнике архитектуры местного значения, на плите начертана цитата из этого произведения, рядом — портрет Льва Николаевича. В пяти минутах ходьбы на Историческом бульваре есть памятник с барельефом Л.Н. Толстого.
Однако же сотрудники библиотеки с ужасом и сожалением могут рассказать, как даже не человек с улицы, а юная журналистка спросила, какое отношение имеет Лев Толстой к Севастополю, где его именем названа Центральная библиотека. Почему люди резко утратили интерес к чтению? Где многомиллионные тиражи «Юности», «Нового мира» и других журналов? Где заполненные до отказа стадионы на поэтических вечерах? Вернём ли мы это когда-нибудь?
— В обозримом будущем не вернутся ни миллионные тиражи литературных периодических изданий, книг, ни стадионы с трибунами, переполненными любителями поэзии. Кто-то ошибочно считает, что безликой биомассой управлять проще. Но литература не умрёт. Формируется прослойка людей, которые чётко понимают происходящие процессы, и они осознанно идут на духовное сопротивление всеобщему одичанию, угрозе голода духа.
— Признаться, удручает атмосфера литературных фестивалей, где поэты читают стихи… поэтам, а не переполненными читателями залам клубов, домов культуры. Наверное, такая же обстановка складывается и на Казантипе, откуда вы приехали в Севастополь? С другой стороны, участники узко профессиональных по составу фестивалей не дают погаснуть сохранившемуся костерку подлинной поэзии и прозы. Вы из тех, кто подбрасывает в этот костерок сухие дровишки.
— Хорошо, если это по-настоящему литературный фестиваль. Но случается, что можно услышать: я вот шесть раз приезжаю туда-то, а вы, такие-сякие, не сподобились дать мне премию. Вспомним обстановку в писательском ресторане из булгаковского «Мастера и Маргариты». Это уже не дровишки в костерок, а помои на огонь. Надо любить литературу в себе, а не себя в литературе. Так вернее.
— На днях я пригласил на дом сантехника и настройщика телевизора. Первый справился на своём участке в течение 2-3 часов. За оказание услуги он потребовал не 500 гривен, обозначенных первоначально, а 830; настройщик телевизора просил 80, но в итоге запросил на сотню больше.
Писатель счастлив, когда ему удаётся опубликовать своё произведение не за свой счёт, а хотя бы на безгонорарной основе. Крона дерева сохнет без корней, корни гниют без кроны. Почему в обществе нарушена гармония в оценке результатов труда творческой, технической интеллигенции и мастеровых людей? Это же гибельный путь…
— Зачем реально стране думающие люди? Раз не нужны, то соответственно будут получать. Но рано или поздно люди переосмыслят происходящее. Ни в коем случае не возражаю против заработка слесаря, но зачем писателей, представителей интеллигенции вообще держать в чёрном теле?
— Отвечая на один из вопросов в Центральной библиотеке имени Л.Н. Толстого, вы сказали, что уповаете на трудолюбие и настойчивость.
— Если таланта нет, то этих качеств недостаточно. Но и талантливый человек обязан быть трудолюбивым. Если житейская суета, служба с 9.00 до 18.00 не отвлекают, пишу по определённому графику. В хлопотах о хлебе насущном и творчестве трудно найти созвучие. Должен думать, что с этим делать. Компромисс надо искать.
— Жена Наталья, возможно, ропщет…
— Ей огромное спасибо. Она меня поддерживает, болеет за меня, берёт на себя некоторые обязанности по организации фестивалей. Традиции русской литературы подтверждает факт: успех в творчестве там, где писатель и его муза — единое целое во всех компонентах.
— Чем вам запомнится этот приезд в родной город?
— В Севастополе я получил среднее образование в школе N 24, учился в Национальном техническом университете. Этим летом в результате некоторых обстоятельств меня пронзила мысль, что я не знаю родного города так, как должен его знать. Некоторое время я посвятил изучению попавших в руки литературных источников. Так, мною овладел замысел написать очерк, возможно серию их, о Севастополе.
— Платон, успехов вам в творчестве. Спасибо за беседу.
РОМАН БЕСЕДИНА
Татьяна Воронина — руководитель региональной севастопольской писательской организации, редактор «Литературной газеты» (курьер культуры: Крым — Севастополь):
— Платону Беседину нет ещё и 30 лет. Он дипломированный инженер и специалист-психолог. Наш земляк много и напряжённо трудится на поприще литературы. Его роман «Книга Греха» (с ударением на букву «е») по инициативе издателей увидел свет в Санкт-Петербурге и в Киеве. В российской северной столице потребовался дополнительный тираж. Пять лучших рассказов Платона включены в коллективный сборник молодых авторов. Вот-вот выйдет отдельная книга рассказов Платона Беседина. Его произведения публиковались на страницах «Радуги», «Дружбы народов» и других известных литературных периодических изданий. Он постоянно интересуется творчеством севастопольских и крымских собратьев по перу. На отдельные их произведения Платон откликнулся как критик. Это ещё одна грань таланта незаурядной творческой личности.
