14o
Песня — художественный документ эпохи. Она всегда была выразителем судеб народных. Я хочу рассказать о хорошо известной песне «Раскинулось море широко». Во всех песенниках написано: «Музыка и слова народные». Но ведь были же авторы…
…Жил такой русский поэт Николай Федорович Щербина. В 1850 году у него вышел сборник «Греческие стихотворения». И были в этом сборнике стихи «После битвы». В них автор воспел освободительную войну греческого народа против турецких поработителей:
Не слышно на палубах песен,
Эгейские волны шумят…
Нам берег и душен, и тесен,
Суровые стражи не спят.
Раскинулось небо широко,
Теряются волны вдали…
Отсюда уйдем мы далеко,
Подальше от грешной земли!..
(Год 1843-й).
Прочитал эти строки Александр Гурилёв. Композитор Гурилев, песни которого исполняются и сейчас: «Вьется ласточка сизокрылая», «Однозвучно гремит колокольчик», «Не заре туманной юности»… Композитору пришлись по душе стихи Николая Щербины, и он написал к ним музыку. Так родился этот романс… Тогда он был романсом! Назывался «Кочегар»…
Но не прижились слова Николая Щербины, народ придумал новые. И музыку — тоже. Написал новые стихи севастополец, моряк-черноморец Георгий Зубарев.
Будем точны: о происхождении слов песни «Раскинулось море широко» существует несколько версий. С исключительной точностью определить сегодня, кому принадлежит то или иное слово в песне, почти невозможно. Скажем так: Георгий Зубарев — один из авторов известной песни. И я, естественно, пытаюсь исследовать эту версию, которая мне ближе.
Георгий Зубарев служил на торговом пароходе «Олег». Условия были на нем, как в песне «Раскинулось море широко…» На пароходе «Олег» и произошел тот случай, который положен в основу песни.
В 1967 году журналист газеты «Слава Севастополя» Владимир Шаламаев разыскал в Балаклаве сестру Георгия Зубарева, 90-летнюю Тину Даниловну Зубареву-Орличенко, и записал несколько неизвестных текстов песни. В 1976 году я встретился с другой сестрой Зубарева, Марией Даниловной Зубаревой-Архипец. У 80-летней Марии Даниловны была отличная память. И она подтвердила, что первоначальный текст песни, который читал ей брат, Георгий Зубарев, был длиннее. И прочитала эти стихи:
Я помню, механик вскричал:
— Подлецы! Задам я ему притворяться! —
И, ткнувши ногою в бок мертвеца,
Велел ему тотчас убраться.
— Не смейтесь вы! — с ужасом доктор вскричал, —
Он мертвый, совсем застывает!
Механик смущенный тогда отвечал:
— А черт же их душу узнает!
Я думал, что он мне бессовестно врет,
Он не был похож на больного…
Когда бы я знал, что он в рейсе умрет,
То нанял в порту бы другого.
За эти и подобные строки Георгию Зубареву пришлось покинуть Черноморский флот и эмигрировать за границу. Судьба забросила его в далекое Марокко. Оттуда он писал матери в Севастополь:
…За все грехи мои жестоко
Наказан я своей судьбой —
Скитаться у брегов Марокко,
Глядеть на мутных волн прибой
И постоянно вспоминая
О Севастополе родном…
Началась русско-японская война, и Георгий Зубарев вернулся в Россию. Служил на транспорте «Камчатка» и погиб в Цусимском сражении. Позднее советский поэт Всеволод Азаров напишет об авторе строк «Раскинулось море широко»:
Ведь сочинитель песни той
Был, говорят, моряк простой…
Прошел он путь бесстрашный свой,
И смыт безжалостной волной
Он был в сраженье у Цусимы…
Грозный революционный 1905 год. Романс «Кочегар» стал песней «Раскинулось море широко» и превратился в матросский гимн. Ее запели на броненосце «Потемкин». Только слова Николая Щербины Георгий Зубарев изменил:
По бурным волнам Черноморья,
Чуть видно темнея вдали,
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли…
Бунт на броненосце «Потёмкин» — и к зубаревскому тексту дописываются новые строки:
На нем не видать офицеров,
И нет командира на нем,
Нет равной «Потемкину» силы,
Все битвы ему нипочем…
Ноябрьским утром 1905 года на революционном крейсере «Очаков» взвыла сирена и был передан флажный сигнал: «Командую флотом. Лейтенант Шмидт». «Очаков» был зверски расстрелян. Над бухтами Севастополя, над черноморскими волнами, окропленными кровью матросов, зазвучал знакомый мотив… Мотив знакомый, но слова — новые:
…Старушка, любимого сына
Ты ждешь не дождешься домой…
Гордись им: за правду, за волю
Погиб он в пучине морской…
25 октября 1917 года пал Зимний дворец, и на Дворцовой площади Петрограда запели «Раскинулось море широко». В песне вновь зазвучали слова черноморского матроса Георгия Зубарева…
Началась Великая Отечественная война. И песня-ветеран, песня-воин надела на себя матросский бушлат и солдатскую шинель… Над городом зазвучала песня:
Раскинулось море широко
У крымских родных берегов,
Живет Севастополь могучий,
Решимости полной готов.
И грудью прикрыл Севастополь родной
Моряк, пехотинец и летчик,
У крепкой стены обороны стальной
Могилу находит налетчик…
Дважды на своем веку Севастополь держал испытание на мужество и каждый раз поражал мир силой духа. Великий Лев Толстой писал: «Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости, чтобы кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах».
Через много лет, защищая Севастополь, пулеметчица Чапаевской дивизии Герой Советского Союза Нина Онилова «ответила» Льву Николаевичу Толстому: «Да! И кровь стала быстротекущей, и душа наполнена высоким волнением, а на лице яркая краска гордости и достоинства. Это наш родной советский город — Севастополь. Без малого сто лет тому назад потряс он мир своей доблестью, украсил себя величавой, немеркнущей славой. Слава русского народа — Севастополь! Храбрость русского народа — Севастополь! Севастополь — это характер русского человека, стиль его души. Севастополь — это героическая и прекрасная поэма Великой Отечественной войны. Когда говоришь о нем, не хватает ни слов, ни воздуха для дыхания…»
Герой Советского Союза Нина Онилова, защитница Одессы и Севастополя, — одна из первых, полюбивших песню «Раскинулось море широко у крымских родных берегов», погибла в марте 1942 года. Свидетель ее гибели писатель Александр Хамадан писал:
«…Нина Онилова угасала молча… Мы развернули сверток. В нем лежали книжка Толстого «Севастопольские рассказы», ученическая тетрадь… Мы развернули тетрадь. Первые страницы ее были исписаны рукой Ониловой. Торопливые, неразборчивые строчки. Полностью записан текст боевой песни приморцев: «Раскинулось море широко у крымских родных берегов…»
Погибла Нина, а песня, которую она пела под гитару в перерывах между боями, осталась… Только после горького отступления в ней появились новые слова:
Не в силах мы город родной отстоять.
Мы ходим в крови по колено.
Подкошенный пулей свалился мой брат,
Никто не прибудет на смену…
Пускай мы погибнем в неравном бою,
Но братья победы добьются.
Взойдут они снова на землю свою,
С врагами сполна разочтутся…
Оккупанты вошли в Севастополь.
И почти на всех фронтах зазвучала песня:
Раскинулось Черное море,
И волны бушуют вдали.
Внезапно нагрянуло горе —
Враги в Севастополь вошли.
С песней «Раскинулось море широко» моряки пришли под Одессу и в Севастополь:
Я встретил его близ Одессы родной,
Когда в бой пошла наша рота…
В первые годы войны на Северном флоте на музыку «Раскинулось море широко» была создана песня о сторожевом корабле «Туман».
Песня «Раскинулось море широко» в различных вариантах пелась всюду: в боях и походах, на коротком привале и в госпиталях, в эшелонах, идущих на фронт… Песня не только помогала переносить лишения, она поднимала в атаку, звала на подвиг:
— Товарищ, не в силах я злобу сдержать, —
Сказал пехотинец танкисту, —
За муки народа, за Родину-мать
Отмстим ненавистным фашистам…
Матросская песня стала служить всем родам войск. Ее пели на сопках Мурманских и у Кимас-озера пехотинцы:
Раскинулись ели широко,
Как в белых халатах стоят,
Засел на опушке глубоко
В земле белофинский отряд…
Ее пели курские, орловские и брянские партизаны:
Разбились вагоны, слетел паровоз,
Мы сделали то, что хотели,
И танки, и пушки, и фрицы вразброс
На воздух, как щепки, взлетели….
Песню пели «полонянки» — девчата с Украины, угнанные в рабство в чужедальние края:
Раскинулись рельсы широко,
По ним эшелоны идут.
В чужую краину далеко
Девчат-украинок везут…
Авторы почти всех фронтовых текстов неизвестны. Вот уж когда можно сказать: песни эти создал народ, и они — народные.
