9o
Сегодня мы попробуем раскрыть для читателя по неизвестным причинам редко затрагиваемую крымскими историками тему появления на свет и значения первого в России исторического романа, посвященного подвигу защитников нашего славного города в самой кровопролитной войне XIX века — в период первой обороны Севастополя. Речь пойдет о вышедшем в свет 125 лет назад из-под пера видного ученого, писателя и философа-позитивиста Михаила Михайловича Филиппова романе «Осажденный Севастополь».ДЕТИЩЕ ПОСЛЕДНЕГО РОССИЙСКОГО ЭНЦИКЛОПЕДИСТА
Этот невероятно всесторонне одаренный русский самородок унес с собой в могилу некую тайну вселенского масштаба, и у меня нет сегодня ни грана сомнения в том, что в основе побудительных истоков его научного и по сей день не разгаданного потомками, поистине апокалипсического по сути открытия лежат печальные выводы о необходимости раз и навсегда избавиться человечеству от ужасов глобальных войн. Выводы, которые были заложены писателем в корневую систему осмысления итогов Крымской кампании по кальке романа «Осажденный Севастополь».
Почему же сейчас в севастопольском «венке сонетов» достаточно большого числа издающихся литературно-исторических изысканий очень редко встречается тема исследования феномена книги «Осажденный Севастополь»? На этот вопрос, как уже упоминалось, нет ответа. В качестве иллюстрации нашего тезиса обратимся к самому фундаментальному научному изданию начала XXI века, посвященному Восточной (Крымской) войне 1853-1856 годов, в частности, первой героической обороне Севастополя.
Речь идет о монографии «Достойный поклонения», изданной в нашем городе 8 лет назад по заказу местных властей в год 150-летия главного масштабного события самой первой по значимости в истории европейских государств кровавой бойне, которую некоторые аналитики склонны относить к разряду предтечи всех мировых войн с таким числом воюющих государств, с такими потерями, с такой обширной географической амплитудой сражений.
Так вот, в разделе этой монографии под заглавием «Увековечение памяти защитников Севастополя» сообщается, в частности, о том, что к 50-летию подвига города-героя было «издано много книг по истории обороны, воспоминаний, альбомов и путеводителей». Указаны, конечно, заслуживающие уважения исследования А. Зайончковского, А. Погосского, Клавдии Лукашевич, А. Маркевича. Однако фамилия М.М. Филиппова там отсутствует, как, впрочем, нет в наличии и двух других авторов, без выкладок которых анализировать и сопоставлять реалии Восточной (Крымской) войны просто непозволительно. Речь идет о фундаментальных трудах Е. Тарле и Н. Дубровина…
Пройдет время, и наши потомки, вне сомнения, по достоинству оценят книгу Филиппова «Осажденный Севастополь». Хотя бы потому, что любой добротный исторический роман по востребованности охватывает читательскую аудиторию, в разы большую, нежели (увы, «колорит» жанра!) любое, самое что ни на есть распрекрасное научное исследование. Тому пример — романы В. Пикуля. И то, что в художественном эпосе Филиппова присутствует и любовная коллизия, делает его книгу более доступной и желанной для самых широких читательских масс…
…Настала пора, согласимся, чуть приоткрыть для севастопольцев чисто человеческие достоинства и обозначить биографические вехи автора «Осажденного Севастополя», этого необычайно талантливого человека, наделенного поистине феноменальными способностями в самых различных сферах науки и культуры. Его по праву называют последним русским ученым-энциклопедистом XIX и XX веков.
Сегодня исполнилось ровно 155 лет со дня его рождения. Михаил Филиппов увидел свет у нас, в Украине, в селе Окнино Киевской губернии, в семье сельских интеллигентов. В его студенческом «ранце» — диплом физмата Новороссийского университета в Одессе, юрфака Петербургского университета, аттестат слушателя химической кафедры Гейдельбергского университета. Стажировку М.М. Филиппов прошел в Париже, у известного на всю Европу химика Бертелло, получив звание доктора натуральной философии. Этот удивительный человек владел 12 языками, в т.ч. тремя древними, в частности, этрусским, на которых в то время свободно изъяснялись, может статься, от силы 10-15 землян…
Диапазон интересов М.М. Филиппова зашкаливал, кажется, все умозрительные горизонты. Более 500 работ по тематике философии, химии, физики, механики небесных тел, литературоведения, медицины, наконец, успешная писательская стезя, талант публициста — вот далеко не полный перечень тех областей знаний из копилки человечества, в которых М.М. Филиппов вполне законно может претендовать на звание корифея…
Среди нескольких художественных произведений М.М. Филиппова особенно выделяются историческая повесть «Остап» и, конечно же, самый первый в России исторический роман, посвященный героической обороне нашего города в 1854-1855 годах, об особых достоинствах которого есть смысл поразмышлять. Что же ценно для нас в этом произведении? В 1887 году Филиппов приезжает в Севастополь с пухлой тетрадью, заполненной фрагментами свидетельств живых защитников Черноморской твердыни, с которыми Михаил встречался в молодые годы в Одессе. В нашем городе он пополняет «севастопольское досье» ценнейшими новыми подробностями быта и боевых качеств российских нижних флотских и сухопутных чинов, а также офицеров, адмиралов и генералов — участников героической обороны славного на весь мир города.
Особый интерес вызывает тот факт, что за пять лет до приезда Филиппова в Севастополь выходит в свет «Сборник рукописей, представленных Е.И.В. Государю наследнику цесаревичу о Севастопольской обороне севастопольцами». Это издание с особым тщанием штудируется Михаилом Филипповым, и уже в Севастополе он при встрече со здравствующими участниками обороны уточняет отдельные факты, вызвавшие у него сомнение, как говорится, трижды перетасовывает их. И только после такой проверки они были вмонтированы писателем в канву художественного произведения.
Посему главное достоинство этого исторического романа — достоверность, практически отсутствие в тексте таких вводных слов, как «вероятно», «скорее всего», «может быть»…
В этом плане есть необходимость сослаться на куда более чем авторитетное мнение Льва Толстого, непосредственного защитника Севастополя, которое было изложено нашим классиком через год после кончины М.М. Филиппова в письме к его жене: «Я прочел роман вашего покойного мужа «Осажденный Севастополь» и был поражен богатством исторических подробностей. Человек, прочитавший этот роман, получит совершенно ясное и полное представление не только о Севастопольской осаде, но и о всей войне и причинах её…»
В контексте того, с каким вниманием и с какой дотошностью Михаил Филиппов фильтровал и вводил в ткань художественного сюжета своего романа дотоле малоизвестные (или нежелательные к озвучиванию?) факты, следует обратить внимание читателя на то, что в советские времена роман М. Филиппова не особо жаловали партийные бонзы. Книга не переиздавалась со дня выхода в свет на протяжении около 90 лет…
В этой связи нелишне будет акцентировать внимание на иллюстрацию данной публикации. На титульных листах самого первого издания «Осажденного Севастополя», хранящегося в нашей Морской библиотеке, пять раз дублируется вообще-то поначалу загадочная дореволюционная надпечатка: «По пост. К.Д. не выдается». Мы с библиографами Морской библиотеки достаточно долго пытались расшифровать эту подоплеку самого факта практически полной изоляции книги от широкой читательской аудитории. И вот что выяснилось. Загадочные две буквы «К.Д.» — это не что иное, как Комитет директоров Морской библиотеки. Выходит, книгу М.М. Филиппова в силу определенных обстоятельств в час «х» задвинули в глубокий спецхран, и она, не иначе, как по указанию свыше, оказалась под запретом. Как мы уже говорили, видимо, по идентичным соображениям филипповский «Осажденный Севастополь» не пришелся по вкусу и советской цензуре. В романе явно угадываются метастазы раковой опухоли государственной царской военной машины, которые легко аналогично трансформируются и укладываются в механизм строительства Красной Армии и Военно-Морского Флота СССР.
Однако ниша патриотического воспитания подрастающего поколения Страны Советов на гордом примере самоотверженного подвига защитников Севастополя не должна была пустовать. А посему при соблюдении условий соответствующей лакировки пугающих параллелей в фаворе идеологов построения коммунизма на всей земле оказался объемистый труд С. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда», где якобы очень четко прослеживалась ленинская идея об исторической закономерности неминуемого свержения самодержавного строя.
Филиппов же не призывал препровождать на плаху царскую семью. Он добивался максимальной достоверности в изображении событий, честно и скрупулезно обнажая схемы коррумпированности цивильных и военных чиновников, заклинивших своим патологически наглым стремлением к обогащению путем воровства все ведущие узлы имперской военной машины.
Что же открывается в сухом остатке для глаз дотошного историка? 70 лет со дня основания Севастополя строились укрепления в городе, и к началу приснопамятной первой осады сухопутная линия оборонительных стен нашего города вместо 7,5 версты (по утвержденному государем плану!) составляла всего лишь 1,5 версты, что не покрывало и 1/4 всей окружности южного тыла крепости I разряда.
А чего стоят такие факты! О них писал и М.М. Филиппов, их привел в монографии «Достойный поклонения» и наш историк П. Ляшук. В России в канун Восточной войны просто проморгали наметившийся недокомплект армейской интеллектуальной элиты — когорты высококлассных артиллеристов, что обусловило явную результативность орудийных атак союзников на бастионах Севастополя.
Армейские тылы зияли прорехами из-за повального грабежа, творимого погрязшими в мздоимстве чиновниками военного ведомства: полушубки в Севастополь поступали летом, продовольствие и фураж разворовывались уже на кордонах Симферополя, павшим в сражениях воинам продолжало исправно поступать всё необходимое довольствие (к удовольствию казнокрадов). Кстати, есть версия, что Николай I ушел из жизни вовсе не по-христиански, не пережив позора поражения в Крымской войне. Недаром гонитель Пушкина категорически запретил эскулапам после своей смерти себя вскрывать и бальзамировать…
А его сын Александр II, ознакомившись с выводами спецкомиссии, расследовавшей причины всех безобразий, которые творились в русской армии, оставившей Севастополь, только и смог, что выдавить из себя такую фразу: «Жалкая и грустная картина…»
Согласимся, как вся эта «картина маслом» удивительно компактно укладывается в рамки нашей сегодняшней жизни, в которой на фоне гуннонизации культуры творится откровенный беспредел с дворцами на пляжах, в которой в святой день Пасхи на всех телеэкранах России мелькали фрагменты замка лицедея-миллионера Галкина, а сообщения о вскрытии факта очередной чиновничьей коррупции и «косоглазии» судейской машины — привычные «инфы» всех отечественных масс-медиа…
Возвращаясь к теме кропотливого внимания Михаила Филиппова к негативной изнанке реалий Восточной кампании, о чем правительство предпочло бы умалчивать, следует заметить, что поистине прав был Ньютон, когда говорил о том, что смог увидеть доселе невиданное, стоя на плечах гигантов. Обласканный Советским правительством, а значит, и литературоведением, С. Сергеев-Ценский достаточно бесцеремонно и, как сегодня говорят, влегкую, пользовался сведениями, добытыми М. Филипповым: в «Севастопольской страде» есть целые абзацы, просто тупо содранные из глав романа «Осажденный Севастополь». Повторим царское изречение: «Жалкая картина»… За которую, кстати, автор получил Сталинскую премию I степени, хотя, как известно, от кривой палки прямой тени не будет…
* * *
Продолжение — 13 июля, в субботнем номере. Читатель узнает о загадочной гибели автора «Осажденного Севастополя», о том, почему именно после июня 1903 г. имя М.М. Филиппова оказалось под запретом, что, по мнению автора, и привело к пресловутому решению Комитета директоров Морской библиотеки не выдавать роман на суд читателей.
На снимках: М.М. Филиппов; титульные листы романа «Осажденный Севастополь» с ремарками «не выдается».
Фото В. Докина.
