10oМногие путешественники, посещавшие в ХVIII-ХIХ веках окрестности Севастополя, непременно упоминали в своих крымских записках о мощной оборонительной стене, которая в древности перегораживала перешеек Гераклейского полуострова и тянулась от Инкермана к Балаклаве. Сегодня археологи отрицают ее существование, так как не находят фрагментов столь величественного сооружения. Но ведь о ней в I в. сообщал еще греческий географ и историк Страбон, авторитет которого как надёжного источника информации весьма высок.Нашему полуострову в его 12-томной «Географии» отведено не так уж много места — всего восемь абзацев, но зато почти каждый из них — это античная сенсация! Взять хотя бы упоминание о мысе Парфений с находившимся на нем святилищем, на котором многие исследователи, начиная с начала позапрошлого столетия, располагали храм Артемиды с легендарной жрицей Ифигенией.
Что можно сказать об этом сообщении Страбона? Безусловно, исторический подтекст в нём есть. Но следует помнить, что легенда об Ифигении в Тавриде — очень древняя легенда, которая возникла наверняка раньше Херсонеса. Например, храм Артемиды в землях тавров известен отцу истории Геродоту, но он ничего не говорит о греческом городе в этих землях. Тем не менее легенда была хорошо известна херсонеситам, которые выбрали Артемиду в ипостаси Парфенос (Дева) своей главной богиней. Так что херсонесский храм Девы на названном в честь неё мысе, скорее всего, был.
В самом деле, зачем Страбону говорить неправду? Он, уроженец Амасии, столицы Понтийского царства, был хорошо информирован о ситуации в Причерноморском регионе, может быть, и сам бывал в Крыму. Вопрос в другом: где искать мыс Парфений? Среди исследователей есть два основных мнения: первое — это так называемый Маячный полуостров (крайняя южная точка Гераклейского полуострова, там, где сейчас Херсонесский маяк); вторая — это мыс Феолент. Обе точки зрения имеют свои резоны, но пока не найдены остатки храма, дискуссия останется нескончаемой. А этих остатков, может быть, и не найдут никогда. Особенно, если это был Феолент с его очень большой деформацией склонов в результате катаклизмов.
Теперь о стене. О ней Страбон пишет следующее: «Когда же скифы напали на стену, построенную через перешеек у Ктенунта (т.е. Севастопольской бухты. — Авт.), и начали заваливать ров соломой, то царские воины ночью сжигали возведенную днем часть моста и выдерживали вражеский натиск до тех пор, пока не одолели».
Вспомнили об античной постройке уже после присоединения Крыма к России, когда на полуостров хлынули и серьезные ученые, и просто просвещенные путешественники. Академик П.С. Паллас, побывавший здесь дважды (в 1793-м и 1794 гг.), вроде бы видел «очень слабые следы стены и несколько башен, частью — четырех-угольных, частью — круглых, из которых большая доля камня, кажется, тесаного…».
После такого заявления научного авторитета о пресловутой стене писал чуть ли не каждый второй, побывавший в этих местах. Вот характерный пример.
«До сих пор еще кое-где видны остатки фундамента той стены, которую построили херсонесцы, — пишет в книге «Воспоминания о Крыме» княжна Е. Горчакова, — от Балаклавской бухты до Севастопольского южного рейда, чтобы обезопасить себя от нападения соседей, тавро-скифов, древних обитателей Крыма, и от набегов разных варварских народов, нападавших на их территорию со стороны степей. Все пространство земли внутри стен Херсонесского полуострова было занято у херсонесцев загородными домами и садами; самый город стоял на небольшой, плоской возвышенности за нынешним Севастополем. Другие же утверждают, что все пространство от стен до самого моря было занято огромным городом, с его предместьями, обширными площадями, великолепными храмами и памятниками, а за чертою города — виноградными плантациями и бесчисленными кладбищами».
Кстати, мнение, что вся территория Гераклейского полуострова была городской частью Херсонеса, было популярно даже среди некоторых ученых того времени. А раз так, то стена должна быть непременно!
Но всё это писалось еще до каких-либо регулярных раскопок на Гераклейском полуострове, отсюда и ошибочное мнение о существовании большого Херсонеса, занимавшего почти всю площадь полуострова. Археологические раскопки Н.М. Печёнкина, С.Ф. Стржелецкого, И.Т. Кругликовой, Г.М. Николаенко и других исследователей показали, что Гераклейский полуостров был поделен на стройную систему наделов, разбитых на поля и виноградники, на многих наделах были усадьбы с укреплёнными многоэтажными башнями, и никакого другого греческого города, кроме Херсонеса у Карантинной бухты, там не было.
Другой авторитетный исследователь Крыма, швейцарский ученый Дюбуа де Монпере, посетивший Крым в 1834 г. и знакомый с трудами Палласа, хоть и упоминает оборонительную стену, но вынужден признать, что ему «не удалось найти каких-либо ее фрагментов». Однако в ее существовании он, по-видимому, не сомневался. «Предместье, покрытое селениями, садами, виноградниками, имело, как и город, свою стену, — пишет ученый, — защищавшую его от тавров: она запирала перешеек, на который указывает Страбон, — единственное место, где Херсонес был доступен с суши. Этой стены, длину которой Страбон считает в 60 стадий (примерно 9,5 км, хотя Страбон о ее длине и не пишет. — Авт.), давно уже не существует».
Особенно зримо стену описывали литераторы. Так, Максим Горький в довольно толково написанном очерке «Херсонес Таврический» повествует: «А чтобы обезопасить себя от набегов скифов, херсониты отгородили стеной всю юго-западную часть полуострова, выдающуюся в море треугольным мысом, одной стороной которого служит Севастопольский рейд, другой — Балаклавская бухта… И этот полуостров херсониты отгородили стеной по всей длине его основания, то есть стеной в восемь верст длины, достигавшей местами до трех сажен в высоту (более 6 м. — Авт.) и имевшей до десяти башен сторожевых пунктов для наблюдения за врагами-кочевниками».
Когда в конце XIX — начале XX вв. на Гераклейском полуострове начались раскопки, о стене стали упоминать уже не так уверенно. Известный исследователь Крыма А.Л. Бертье-Делагард с иронией писал о тех, кто был убежден, что несомненно существовала «искусственная преграда херсонесцев в виде огромной стены, со рвом и башнями, следы которой они будто бы видели». Сам он нисколько не сомневался, «что никогда такой стены не было». По его мнению, «общие военно-политические соображения не позволяют предполагать существование подобной стены».
Действительно, ее строительство могло начаться не ранее IV в. до н.э. Именно к этому времени с Гераклейского полуострова были окончательно вытеснены аборигены-тавры. И сразу же начинается грандиозная работа — размежевание территории полуострова под сельскохозяйственные наделы и строительство на них усадеб. Заниматься в это же время другим масштабным проектом херсонеситы явно не могли. А в III в. до н.э. для Херсонеса наступили трудные времена. Участились набеги варваров на сельскую территорию Херсонеса, для защиты от которых приходилось мобилизовывать все свои силы и ресурсы, а потом и вовсе на время оставить все свои аграрные поселения. В таких условиях вероятность строительства мощной стены с башнями через перешеек длиной более 8 км полностью исключена. То же можно отметить и для II в. до н.э., когда Херсонес был втянут в череду греко-скифских войн.
Тем не менее последние исследования на гребне плато Сапун-горы (высоты Казацкая и Суздальская), а также на северной окраине Балаклавы (пос. Кадыковка) позволили обнаружить систему римских сигнальных башен, которые могли быть приняты за часть той самой легендарной стены. А римляне традиционно строили круглые башни — возможно, их и видел Паллас.
Похоже, что ученый принял за стену остатки разновременных строений: и римских кастелов, и квадратных башен эллинистических усадеб — некоторые из них до сих пор можно увидеть на склонах Сапун-горы. Например, в урочище Таш-Куле, которое, кстати, переводится с тюркского, как «каменная башня», сохранились остатки нижнего ряда древней кладки, сегодня уже сильно задернованные, служившие фундаментом массивной башни. Некоторые из этих сооружений находились на небольшом расстоянии друг от друга и поэтому могли выглядеть, как одна стена. А Страбон, как считают современные ученые, описал какое-то отдельное укрепление в этом районе.
Что можно сказать, подытоживая всё выше изложенное? Прежде всего то, что стена Гераклеи — это миф! Никакие жестокие войны, масштабные разборки стены на строительный камень, землетрясения и другие природные катаклизмы не смогли бы стереть бесследно с поверхности земли столь колоссальное сооружение. Плюс к этому целесообразность создания стены весьма сомнительна. Посудите сами: протяжённость стены по склону Сапун-горы и прилегающим высотам должна была составлять не менее 10 км. Откуда у Херсонеса взяться людскому потенциалу не столько даже для строительства (народ там был рукастый и трудолюбивый — взять хотя бы огромные агротехнические мероприятия по сельскохозяйственному освоению Гераклейского полуострова), сколько для обороны стены. Херсонес не был мегаполисом, его людской потенциал в лучшие времена, по разным оценкам, не превышал 15-20 тысяч человек (суммарное население города и его сельской округи). Кстати, в наши дни исследователи военного дела в древние времена отрицают фортификационное значение длинных стен, таких, например, как Адрианов вал, который пересекал древнюю Англию от моря до моря.
Система укреплений на границах Херсонесского государства, конечно, была, но она не имела, очевидно, задачи сдерживать наступающего неприятеля. Несколько солдат, составляющих гарнизон укрепления, запирались в башне с толстыми стенами и зажигали сигнальные факелы и по цепочке укреплений доставляли сигнал о нападении в Херсонес. Этот древний «телеграф» давал возможность обезопасить город и его округу от внезапного нападения, помогал людям укрыться за надёжными, а не легендарными стенами херсонесской крепости.
Е. ТУРОВСКИЙ, заведующий отделом НЗ «Херсонес Таврический», кандидат исторических наук, А. ШИПЕНКО, краевед.
* * *
ОТ РЕДАКЦИИ:
Проблема сооружений оборонительных стен на межгосударственных границах, как оказывается, приобретает и в наши дни особую актуальность. И вся соль в том, что такие системы, как свидетельствует история, возводятся в лихие годы и неизбежно обречены впоследствии на снос. Пример тому — Берлинская стена. Новая Украина, выходит, в годину противостояния со своим юго-востоком и Российской Федерацией после исторической «крымской весны-2014» тоже встает на путь возведения капитальных укреплений вдоль границ с Россией. Придет время, и наверняка творение господина Яценюка канет в Лету. Неужели спустя сотни веков историки и здесь встанут перед дилеммой: «А была ли вообще здесь некая стена?»
