17o
Так начиналось почти каждое письмо Дмитрия Николаева своей жене
Марусе. Последняя информация о нем была официальной: «Старший
лейтенант Николаев Дмитрий Федорович рождения 1908 года, уроженец
Рязанской области проходил службу командиром батареи 8-й бригады
морской пехоты Черноморского флота. Пропал без вести 3 июля 1942 года
при обороне Севастополя»…
Жена Маруся долгие годы регулярно приезжала в Севастополь, чтобы
узнать о муже хоть что-то, посещала встречи ветеранов — никто ничего не
смог ей рассказать. Так и осталась страшной тайной судьба лейтенанта.
Неизвестно, жив ли он был после этой трагической даты, когда Левитан
сообщил: «3 июля после 250-дневной беспримерной обороны город
Севастополь оставлен». А на следующий день в газете «Правда»
журналисты изложили подробную информацию: количество погибших
немцев, количество наших погибших, уничтоженной техники.
Официальная версия звучала так: «…войска оставили Севастополь,
командиры, бойцы, раненые эвакуированы». Многим семьям тогда
пришли такие вот листочки с фразой «Пропал без вести 3 июля 1942 года».
О том, что происходило в те дни на самом деле, написано немало. А вот
что испытывал лейтенант Николаев, представить невозможно: погиб ли он
в тот самый день? Прожил ли еще какое-то время? Пытался ли
эвакуироваться? Был пленен? Что думал в последний момент своей
жизни? Больше вопросов, чем ответов.ПИСЬМА ИЗ ПРОШЛОГО
В тонкой папке хранятся письма старшего лейтенанта его жене, несколько фотографий, справка из Центрального военно-морского архива. Эту папку передала «Славе Севастополя» его племянница, Татьяна Кочергина. Первое сохранившееся письмо датировано 25 сентября 1942 года. Дмитрий после ранения лежал в сочинском госпитале. Муж и жена не виделись длительное время, они не могли даже писать друг другу, не зная адресов. К письму прилагалась фотография.
«Мура, я лежу в госпитале больше месяца. Я был ранен, завтра будет операция. Пиши, как ты живешь, получаешь ли деньги по аттестату, что тебе нужно, у вас, наверное, еще холодно. В Сочи еще тепло, я стал купаться, но после операции, вероятно, будет нельзя. Как получишь письмо, пиши быстрее, так как письмо меня может не захватить. Крепко вас целую. Город Сочи, санаторий имени Ворошилова, корпус три».
Слово «аттестат» привлекает внимание: фронтовики во время войны получали зарплату плюс премии за сбитый самолет, потопленную подводную лодку, за участие в десантной операции и т.д. Офицеры же, как правило, большую часть своих денег перечисляли родным в тыл. Для этого родственникам выдавались специальные денежные аттестаты. Есть сведения, что эта система сыграла позже серьезную роль. Дело в том, что многие офицеры потеряли связь со своими семьями, которые эвакуировались в тыл. А вот при розыске родных им очень помогли военные финансисты. Дмитрий серьезно помогал Марусе. Кроме аттестата он высылал деньги.
СЧАСТЬЕ ГДЕ-ТО РЯДОМ
Все начиналось, как обычно бывает в юности. Он учился в училище на Лазаревской, она жила на Пластунской. У него — большие голубые глаза, она — тоже очень привлекательная. Поженились быстро, в 1936 году из Севастополя получили распределение на Дальний Восток. Жили в гарнизоне, условия трудные, но в молодости вполне преодолимые. В 1937 году родился сын Валерий, роды принимал матрос. Казалось, жизнь будет по меньшей мере не хуже, чем у большинства советских людей. Но… сын родился тяжелобольным. Болезнь наследственная, редкая и страшная — гемофилия. Гораздо позже выяснится, что это не случайная мутация, болезнь передавалась по наследству по Марусиной линии, но об этом она ничего не знала.
— Маруся все время следила за Валерием, переживала, что упустит его, — рассказала Татьяна Кочергина. — В 1940 году в семье родились две девочки-близняшки, Света и Люда. Света — крупненькая, с огромными голубыми глазами, красивая, как кукла. Люда — совсем маленькая. Родители счастливы. Но на Дальнем Востоке уже пахло войной с Запада. Нужно было уезжать в Одесский округ. Семью посадили в поезд. Я не знаю, ехал ли Дмитрий вместе с семьей. Дорога длинная, тяжелая. Грудные дети, больной сын, да еще и Света заболела.
Людей в эшелоне много, с питанием — крайне тяжело, про гигиену не приходится и говорить, врачей — нет. Дочку спасти не удалось. Маруся выла. Комиссар выдал справку о смерти. Сделали остановку на большой станции. Молодая мать с телом ребенка бегала по перрону, кричала: «Пожалуйста, возьмите деньги, помогите похоронить». Одна женщина согласилась. А жене офицера нужно было возвращаться в поезд, где ее ждали больной сын и крошечная дочка Люда. Сама — на грани помешательства. Счастья, даже надежд на него, больше не будет.
Доехали до Одессы, началась война. Жен офицеров опять посадили в эшелон, теперь их эвакуировали в Молотовскую область. О муже она долгое время не знала ничего. Написала маме в Севастополь (она оставалась здесь), отправила свой новый адрес.
Январь 1942 года
«Добрый день, Мура! Поздравляю с Новым годом Муру, Валерия и Людмилу. Я послал много писем и телеграмм, но ответа не получил, не знаю, живы вы или нет. Мура, если ты не уехала, напиши, как живешь, как дети. Получаешь ли деньги по аттестату. Там, где я нахожусь сейчас, очень хорошие живописные места, горы, зелень, реки, сады. Но сейчас идут дожди со снегом, лучше бы был снег и мороз. Получила ли ты деньги — я тебе послал из Сочи 300 рублей. Еще подумай, сможешь ли ты приехать ко мне сюда. Я очень соскучился. Сделай так, чтобы оставить детей хозяевам, с ними ехать очень трудно.
Крепко целую.
Краснодарский край, Геленджикский район, село Архипо-Осиповка. 1.30″.
«НИЧЕГО НЕ БУДЕТ ДО САМОЙ СМЕРТИ»
Дмитрий звал Марусю, чтобы дать ей еще один аттестат — будет больше денег. Мура, конечно, не приехала, да и сам Дмитрий недолго пробыл в этом селе. Кстати, Архипо-Осиповка в 1960 году получила статус курортного поселка. Места там действительно живописные. Именно в этом селе офицер встретил Новый, 1942 год. Загадывал ли какое-то желание?
Следующее письмо Николаев отправил 29 января 1942 года уже из Севастополя:
«Добрый день, Мура! 25 января и до сегодняшнего дня был у мамаши. За это время она сильно изменилась. Но это время такое, кое-кто изменился еще хуже. …С Архипо-Осиповки меня перевели в другое место, более жаркое. Из-за аттестата получился целый скандал. Я хотел тебе выслать дополнительный, но тогда потребовали вернуть первый, а это сделать очень трудно. Во всяком случае, от мамы буду посылать деньги, пока я здесь. Пиши, как обстоят дела с питанием. Ты получила от моих родных письмо, пропиши, как они живут. Мура, ты, конечно, там не беспокойся прежде времени. Ничего не будет до самой смерти, слезами тут ничего не сделать, но то война — без жертв невозможна. Всего хорошего. Крепко целую. 29.01.42 г.»
Что хотел сказать фразой «ничего не будет до самой смерти» старший лейтенант? Предчувствовал ли, что произойдет дальше? Пытался успокоить свою жену заранее? В январе он находился в Севастополе. Известно, что Дмитрий был командиром батареи 8-й бригады морской пехоты Черноморского флота под командованием Горпищенко.
Из книги Василия Христофорова «Секреты российского флота»:
«8-я бригада морской пехоты Черноморского флота. Сформирована в октябре 1941 г. из моряков кораблей и береговых частей Черноморского флота. 30 октября 1941 г. переброшена в Севастополь из Новороссийска. В декабре 1941 г. только за два дня боев потеряла около 1700 человек (более половины личного состава). В конце декабря 1941 г. оставшиеся в строю моряки 8-й бригады влились в состав 7-й бригады морской пехоты и в 1-й морской полк, на базе которого 8 января 1942 г. вновь создана 8-я бригада морской пехоты. Бригада 2-го формирования почти полностью погибла в июне-июле 1942 года».
Судя по всему, Дмитрий Николаев попал именно в бригаду 2-го формирования.
Май 1942 года
Это последнее письмо.
«Мура, я от тебя получил пять писем, но ответа не давал, так как не было возможности. Я после устройства на новой «даче» обзавелся кое-чем, в особенности письменными принадлежностями и жильем достаточно прочным. Но ты, Мура, просто смешно пишешь, чтобы я кой-чего достал и прислал тебе посылку с одеждой. Ты совершенно не представляешь, где я нахожусь и что делаю, так что твои поручения выполнить не смогу ни при каком свете.. Насчет барахла, которое у вас пропало, забудь думать — и все. Считай, что его у нас не было. Насчет питания ты пишешь. Плоховато, конечно, у войны горло большое, она съедает все, что люди производили десятилетиями, а то и веками. …Сегодня я был у мамаши, ходил на огород. У мамаши я бываю часто. Крепко вас целую. Привет от мамы. Митя».
— Маруся по тем временам материально жила не так плохо: офицерский аттестат, жилье, работа, продукты, но у нее были «раздетые дети», и она попросила прислать посылку с одеждой, совершенно не представляя, как живет ее муж, — говорит Татьяна Кочергина. — Даже в последнем письме он ее отговаривает ехать в Рязанскую область к его родителям. Он написал: «Не нужно этого делать, продумай все, но если нужно — вышлю литер для проезда на ж/д».
В Севастополе ситуация крайне тяжелая, а муж переживает за жену, от него — ни одной жалобы. Еще и успевает помогать теще. И, кажется, ни одного слова любви в этих письмах нет, только «крепко целую, очень соскучился», но его забота по отношению к жене и детям впечатляет.
— Кто как был убит, в какое время, никто не знает. Вывезти смогли только две тысячи человек, остальных, кто не погиб сразу, фашисты взяли в плен или гоняли на минное поле, — рассказала Татьяна Васильевна. — Я думаю, что его даже не взяли в плен — немцы выводили коммунистов, офицеров. А Дмитрий был настоящим коммунистом.
До сих пор поисковые отряды время от времени находят останки погибших солдат. Недавно ребята из отряда «Память Крыма» в районе села Айвового нашли бойца, предположительно из 8-й бригады морской пехоты. Об этом «рассказали» пуговицы с якорями от бушлата. Может быть, рано или поздно у Дмитрия Николаева тоже появится своя могила? Правда, его семья прийти к нему не сможет.
СЕМЬЯ ЛЕЙТЕНАНТА
Маруся с детьми после войны переехала к своей сестре в Ленинград. Устроилась дворником, работала за квартиру, которую ей дали рядом с институтом гематологии. В клинике сын Валерий лежал периодически, у него появились свой круг общения и свои друзья.
— Я к ним приходила, когда училась в Ленинграде, Марусе дали жилье от работы, а потом как жене погибшего военнослужащего — хорошую 2-комнатную квартиру, — рассказала Татьяна Васильевна. — Но Маруся даже не очень хотела уходить с той, первой, говорила, что она привыкла, рядом — «своя» кофейня. Она говорила: «Пойду пить кофэ». Второй раз замуж она не вышла. Когда приезжала в Севастополь, останавливалась у меня.
Сын Валерий окончил вечернюю школу, техникум. Время от времени находил работу, но его быстро увольняли — слишком часто болел. Веселый, добрый парень. Умница Людмила работала инженером-конструктором, постоянно помогала матери.
Но у детей Дмитрия Николаева судьба сложилась трагически. Валерий умер в 37 лет, когда, не послушав мать, поехал на пляж в Евпаторию. Стало плохо, «скорая» увезла его в симферопольскую больницу. Врачи не смогли спасти. Люда крайне неудачно вышла замуж. Она очень хотела детей — в институте гематологии ей сделали анализ, который выявил: она носитель «плохого» гена. Рисковать своими детьми точно не хотелось. С мужем отношения не сложились. Так и умерла в одиночестве. Не осталось у старшего лейтенанта ни внуков, ни правнуков. Никого. Оборвалась линия. Его Муры тоже нет — умерла от старости в 1996 году.
Сохранились письма. И есть человек, который помнит всю его семью.
На снимках: Д.Ф. Николаев; Сочи. Санаторий им. Ворошилова, корпус три. 25.09.1941-го; архивная справка ЦВМА.
Фото из семейного архива.
