14oДагомысский форум «Вся Россия-2016», собравший более тысячи
журналистов из разных регионов страны, стал дискуссионной площадкой
по ряду вопросов, в том числе и экономических. Представителям СМИ
была дана возможность встретиться лично, задать вопросы ведущим
экономистам. Мы предлагаем вниманию читателей расшифровку
диктофонной записи, сделанной в ходе беседы с членом-
корреспондентом РАН, научным руководителем Института экономики
РАН, главным редактором международного научно-общественного
журнала «Мир перемен» Русланом Гринбергом. Ведущий дискуссионного
клуба, секретарь Союза журналистов России Рафаэль Гусейнов представил
его как «профессионального предсказателя», предвидевшего многие
мировые экономические катаклизмы. На что Руслан Гринберг ответил
шуткой: «Тому, кто знает будущее, место в сумасшедшем доме». Тем не
менее некоторые наблюдения авторитетного лица о тенденциях,
происходящих в нашем обществе, стоят того, чтобы ознакомиться с ними,
а то и глубоко задуматься.«НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ МОНОПОЛИИ НА ИСТИНУ»
— Наверное, многие частенько оказываются в ситуации, когда разногласия, споры, да и просто различные мнения, выраженные вслух, приводят не к договоренности и взаимному согласию, а к ссорам, вражде и конфликтам. Будь то в семье, на работе, в общественном транспорте, в магазине и даже в таких заведомо «интеллигентных» местах, как театры, музеи, концертные залы. Увы, дефицит договороспособности проявляется не только, так сказать, на бытовом уровне. В научном сообществе экономистов в последние несколько лет также утрачены готовность и способность вести равноправный диалог с оппонентами, уважая их право на иную позицию, на иное мнение, — с такого несколько лирического вступления начал беседу Р. Гринберг.
— Между тем наша страна сегодня снова на перепутье. После четверти века системной трансформации вновь перед нами экзистенциальный вызов: как обеспечить не краткосрочный, а долговременный экономический рост России? В спорах о достижении этой жизненно важной цели сталкиваются две позиции, которые представлены авторитетными экономистами.
Одна позиция сводится к необходимости структурных реформ, к усилению борьбы с коррупцией, к обеспечению безопасности частной собственности, независимому судопроизводству, экономии бюджетных средств, к систематическому накоплению и сбережению финансовых резервов, к возможно низкой инфляции и снижению стоимости кредита как драйверу долгосрочных инвестиций. В сущности, речь здесь идет о совершенствовании инвестиционного климата, что дает основание условно назвать сторонников такой позиции перфекционистами.
Другая позиция предполагает максимальное открытие шлюзов для бюджетного стимулирования — как производства, так и потребления. Бюджетные деньги следует тратить, а «не набивать кубышку», говорят сторонники этой позиции. Адептов такого подхода уместно назвать интервенционистами. Мне же выход видится в том, чтобы попытаться совместить обозначенные позиции. Ведь на дне каждой из них есть своя правда. И ни у кого не должно быть монополии на истину.
Скажу, что многие экономисты уже приспособились к «новой нормальности». Это условный термин, который я где-то случайно услышал. Это когда вы находитесь в отчаянном положении, но должны как-то привыкнуть к нему. У меня же возникает большое сожаление, когда вижу, что в обществе нет солидарности по поводу многих отрицательных вещей, которые происходят с достаточной быстротой. СМИ, на мой взгляд, тоже робко их освещают. А должны выявлять эти язвы.
Примечательно, что когда дела шли лучше, критических материалов было больше. А сегодня — тотальное молчание.
Между тем нашей великой, без иронии, трансформации (имеется в виду вся тридцатка стран бывшего социалистического лагеря) исполняется 25 лет. Я недавно посмотрел опросы общественного мнения политически совершенно по-разному ориентированных структур — от «Левада-центра» до ВЦИОМ — и ужаснулся. Больше половины опрошенных высказались за возвращение к плановой и распределительной экономике и только 26-27 процентов — за рыночную. Это настраивает на не очень оптимистичный лад. Что мы хотели 25 лет назад? Что получилось? Кто виноват?
«МЫ ЖИВЕМ НЕ В БЛАГОСТНОМ МИРЕ. ОН, К СОЖАЛЕНИЮ, СТАЛ ОЧЕНЬ ОПАСНЫМ»
— Мы 25 лет назад очень сильно надеялись на Запад, в том числе на МВФ. Думали, что получим от него реальную большую и мощную помощь и тоже устроимся на солнечной стороне жизни. Мы все хотели перейти из второго мира в первый, но некоторые перешли в третий, некоторые остались непонятно где. А между тем над этим стоит задуматься: по разным подсчетам, в 90-е и в начале 2000 годов на один доллар, который пришел в Россию, мы вывезли три доллара на Запад.
Мы сейчас находимся в очень тяжелом положении и очень сильно зависим от остального мира. По ценам на нефть это уже очевидно. И санкции, к сожалению, все-таки не такие безболезненные, как мы раньше думали. Сможем ли мы преодолеть идиотскую геополитику, которая вернулась? Приняв Парижскую хартию, мы тогда приготовились жить в благостном мире, сотрудничать и жить, помогая друг другу. Мы обожали теорию естественных конкурентных преимуществ, когда нам говорили: «У вас хорошо получается с нефтью, газом, металлами, удобрениями. Вывозите их, а мы остальное вам завезем». Это была почти мантра, идеология, которой мы были преданны. Сегодня же четко видно, что мы живем не в благостном мире и он, к сожалению, стал очень опасным.
Я, пожалуй, не соглашусь с теми, кто говорит, что у нас государственный капитализм. Государственный капитализм бывает разным: хорошим и плохим. Он у нас не очень хороший. По формальным же основаниям у нас самая рыночная и самая частная экономика в мире. По статистике, 82 процента предприятий находится в частных руках, что намного больше, чем, например, в Польше. Нынешнее неравенство в мире зашкаливает. В 2017 году будет 100 лет Великой Октябрьской революции. Можно ли преодолеть растущее неравенство без революций?
ПОЛОЖЕНИЕ НАШЕ ХОРОШЕЕ, НО НЕ БЕЗНАДЕЖНОЕ
— Мое мнение: не нужно сидеть и просто говорить: «Они что хотят, то и делают», а понять, что у нас еще осталось достаточно много демократического пространства от ненавистной многим перестройки для того, чтобы проявлять свою гражданскую ответственность.
Один мой польский друг сказал, что положение у нас хорошее, но не безнадежное. Я первым делом перестал бы руководствоваться дурацкими идеологическими предрассудками типа того, что валютное ограничение — это возврат в Советский Союз, и все такое прочее. Действовал бы прагматически: не важно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей. Надо провести инвентаризацию всего российского научно-технического, технологического потенциала и разделить его на три части. Первую, что еще можно, приблизить к западным стандартам и мощно финансировать. Госкорпорации должны выполнять решения президента и правительства. Это то, что можно поднять до уровня мировых стандартов и продавать, плюс мегапроекты. Вторая часть: жестко поддерживать моногорода. Третья: не должно быть перекосов. Нужно индикативное планирование. Помогать среднему и мелкому бизнесу.
