Трудная жизнь счастливого человека

Такое бывает. И это я постараюсь вам доказать на примере вполне конкретного человека, которому завтра исполняется 90 лет. Григория Дмитриевича Староверова очень многие не только в Севастополе, но и далеко за его пределами знают, любят, уважают и т.д, и т.п.—что там еще должно вписываться в стереотип о счастливом человеке? Зависть? Наверное, было и это… Но, как говорится, иных уж нет… А к остальным завистникам скорее всего тоже уже пришла она: неизбежная мудрость прожитых лет. Чужому счастью завидовать ведь бессмысленно. Потому что каждый из нас—кузнец только собственного счастья…

Да и у каждого времени свои счастливые стереотипы. Для многих из нынешних соискателей синей птицы такая жизнь, как у Староверова, скорее всего покажется катастрофой. Знаете, какой у него общий трудовой стаж? 66 лет 6 месяцев и 16 дней! Минусуйте от девяти десятков прожитых годов и… Это что ж получается? Из них бесхлопотных и беззаботных всего-то 23 года 6 месяцев и 14 дней!
Последняя запись в трудовой книжке датирована 2008 годом… Получается, что детства у Гриши Староверова и было-то всего 13 годков. Почти четыре из них прошли в Севастополе. «Мало»,—вздыхает Григорий Дмитриевич.
Но вполне достаточно, чтобы любовь с первого взгляда не просто состоялась, а определила всю его последующую жизнь. Севастополь 1937 года сначала оглушил мальчишку из степной Мордовии густотой запахов, красок, звуков, а потом, совсем родного, качал на волнах своего удивительного моря, не позволял заблудиться в лесных чащах Инкермана, завораживал гордой красотой боевых кораблей.
В конце июня 41-го детство закончилось. Отец остался в городе, маму с двумя сыновьями эвакуировали в глубокий тыл, на историческую родину. Там Григорий и повзрослел. Сразу, без пограничных переходов. Как по-другому-то? С каждым новым призывом мужиков в колхозе становилось все меньше и меньше, и груз мужской ответственности все плотнее ложился на таких вот или чуть-чуть постарше пацанов.
Как выжили? «Да войной! Она давала не только ненависть к врагу, но и силы его победить,—ответил на мой вопрос Григорий Дмитриевич.—Знаете пословицу «Глаза боятся—руки делают»? Как раз про нас—тех мгновенно повзрослевших мальчишек…»
У Григория Дмитриевича потом было немало и других наград. Но самая ценная—эта: медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». А пословица… Так, почитай, жизненным правилом стала, способствовала тому, чтобы вернуться в Севастополь (почти самопризвался на Черноморский флот по комсомольской путевке), и помогла профессионально состояться на всю последующую жизнь.
…Стихи в юности пишут практически все. Матрос Староверов исключением не был. Не всех печатают, но его стихи были во флотской многотиражке «За Родину». И на следующий день Григорий судорожно вспоминал, что такого он натворил: вызывают к самому начальнику политотдела соединения… Оказалось… «Решили тебя перевести в редакцию».—«Товарищ капитан 1 ранга, я же ничего не умею!»—«Научишься».
Вот так Староверов и стал журналистом. Два года—в газете «За Родину». Оставшиеся четыре—в многотиражке крейсера «Керчь» уже непосредственно в Севастополе. Так что в «Славе Севастополя» оказался, можно сказать, перейдя через дорогу. После увольнения в запас пришел в редакцию и сказал: «Я журналист и хочу у вас работать». На следующий день уже был в штате.
«Самонадеянный молодой человек,—вспоминает себя тогдашнего Григорий Дмитриевич.—Начав работать в «Славе», сразу понял, как много я еще не умею и не знаю. Газета—с мощными творческими традициями, с большими запросами к индивидуальному мастерству литсотрудников. Она и тогда была такой. При этом удивительно дружный коллектив, настоящая команда единомышленников. После окончания отделения журналистики Центральной комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ меня направили в крымскую областную молодежку, но по «Славе Севастополя» я там скучал отчаянно».
В общем, чтобы перерасти молодежку опять пришлось расти и творчески, и профессионально. Может, и не самый скорый путь дойти до цели. Но зато—определенно верный.
Мне, безусловно, повезло: Староверов—мой первый редактор. Не могу сказать, что мы, молодежь, его как-то совсем уж и боялись. Скорее, внутренне мобилизовывались под этим пронзительным взглядом: знает, знает редактор, чего я о себе еще сам не знаю…
Сейчас, с высоты прожитых лет и профессионального опыта, прекрасно понимаю: так оно и было. Очень-очень старался разглядеть редактор потенциал каждого. Из этого и складывался индивидуальный подход творческого руководителя и старшего начальника и к коллегам, и к подчиненным. Был строг, но никогда (ну или почти никогда) не перегибал. Помню, разделал под орех на редакционной летучке за материал, которому я так радовался. Еще бы: написал 200 строк минут за 30. Скорость для меня—неимоверная. Хвалите меня, хвалите! А он приземлил жестко: «Молодой человек! Рано тебе еще писать штампами». Вот в этом весь Староверов.
Не ведаю, знает он или нет, но за глаза в редакции его звали Гриней. Не дай бог услышит! Руководитель ведь жесткий. Поэтому шепотом, но Гриня. Это не панибратство или желание хотя бы так побыть на начальственном уровне… Отнюдь. Признание того, что он—конечно же редактор. Но и один из нас. Свой.
Так оно и было. Староверов своих не сдавал, тылы прикрывал, творческий полет в выборе тем не стреножил. При этом именно он стоял во главе всех редакционных процессов. Даже в тех редчайших случаях, когда автор не соглашался с позицией редактора и требовал вердикта редколлегии—реально работавшего органа местного самоуправления. Это и есть командная работа, в которой без жесткой принципиальности капитана тоже ничего не получится.
Григорий Дмитриевич Староверов отдал «Славе Севастополя» более 30 лет жизни, 18 из которых был редактором. За эти годы тираж газеты удвоился и перевалил за 100 тысяч.
Тогда время было, конечно, другое. Для нас, газетчиков, очень трудное. Но и очень счастливое. Время прямого и почти молниеносного контакта со всем городом. Представляете, каково работалось тогда редактору: на самом кончике оголенного нерва…
Это я к чему? Как же нужно любить свое дело, чтобы потом, выйдя на пенсию, никуда из журналистики не уйти! Григорий Дмитриевич еще 20 (двадцать!) лет проработал собкором «Крымской правды» по Севастополю. И, как и прежде, ни легких тем, ни легких путей не искал. Служил любимой профессии самозабвенно и не жалея сил. Потому что в настоящей любви по-другому не то что не бывает, просто не получается. Судьба Григория Дмитриевича Староверова—подтверждение этого.
Собственно говоря, на пенсии (в классическом понимании этого состояния) Григорий Дмитриевич только последний десяток лет. У него замечательная семья. С женой, Татьяной Константиновной, они уже вместе 63 года, воспитали двух дочерей, есть внуки… Что еще надо для счастливой старости?..
Еще душа должна откликаться на все время меняющуюся жизнь. Причем возраст здесь абсолютно ни при чем. Григорий Дмитриевич следит за всеми событиями в городе, стране и мире. Телевизор не игнорирует. Но главный коммуникатор в отношениях с действительностью—по-прежнему родная «Слава». В ней больше души, а значит, и правды.
Григорий Дмитриевич, мы помним, что именно такую газету мы с вами всегда и делали. И стараемся, чтобы такой она и оставалась.
А вам—здоровья, долголетия и вашего трудного журналистского счастья. Так держать! С юбилеем!
От имени и по поручению коллектива «Славы Севастополя»,

Александр СКРИПНИЧЕНКО.