12o
Когда я впервые прочитала тексты Андрея 
Маслова, то слегка опешила: что это? Почему так зацепило? Интервью не интервью, очерк не очерк, рассказ не рассказ… Потом поняла: и то, и другое, и третье. И над всем этим—свобода. Свобода мысли. И подтекст. Во всём двойной, тройной смысл. Будто автор удерживает второй план, глядя в лицо человеку. И то, что там, на заднем плане, то и есть главное.
Рубрика, в которой он часто выступает на страницах городской газеты «Слава Севастополя» называется «Профили». И стиль, которым владеет Андрей Маслов,—персональный, особенный. Некоторым не нравится такой вольный стиль—без рамок. Но мне кажется, что в том-то и вся прелесть подобных текстов—без ограничений, экивоков в сторону авторитетов. Такой себе над- и подтекст. Нечто особенное, свойственное только этому автору.
Читатель с ходу включается в диалог, причем не сторонним наблюдателем, а участвует в процессе создания образа здесь и сейчас, прямо… у себя в душе. Он сразу схватывает суть явления, будто это не А. Маслов придумал и воплотил, а он сам так понимает жизнь. Причем фокус все время меняется, колеблясь от недоумения к удивлению: мол, как же так? Почему я так переживаю? Где я, а где этот бомж (собака, художница, актер)?
А автор то смакует детали, то уходит на общий план—ему нет дела до того, как и кто будет оценивать написанное им. Он ведь пишет, как дышит. И никто не способен сбить дыхание текста. Потому что для Андрея это естественный процесс. О-ду-хо-тво-рен-ный! К тому же его вольная мысль насквозь метафорична и иронична. (Вот где то самое «над» и «под»!). Ведь автор любит того, о ком пишет, дорожит им. И читатель невольно следует авторскому замыслу. Он тоже влюбляется в героя окончательно и бесповоротно, будь это «некто с улицы» или титулованный персонаж. Неожиданный поворот—«всего касанье на минуту»—и мы в плену чувств: захлебываемся от смеха или замираем от сострадания.
Для Маслова нет персонажа неважного—он растворяется в судьбе героя, в его «я». Всегда поддержит, утешит, приободрит или, на худой конец, заденет слегка за живое, чтобы расшевелить робкое сознание скромного человека, затронуть струны его души.
Так кто же он, Андрей Маслов? Чудак, манипулятор, которому литературные законы и техники не писаны? Психолог-самоучка или… театральный режиссёр? Скорее—третье. Именно в этом, как мне кажется, и кроется секрет успеха Маслова-литератора, журналиста. Что-то есть в его работах театральное. Умение видеть многопланово, чувствовать другого человека, примерив его роль на себя. Именно поэтому из хаоса мыслей так объёмно вдруг проступает образ, личность, ПЕР-СО-НА!
Часто форма, которую использует А. Маслов,—интервью. Вот где мастерство! Попробуй задать вопрос так, чтобы получить искренний ответ. Ответ «по судьбе». Вот тут-то, как мне кажется, «собака и порылась». Выпуклый образ лепится наводящими словами, но так, что естественный смысл их неуловим для героя. Он ведать не ведает, что уже делится сокровенным, уже искренен. Однако Маслов «не раздевает человека догола». Он деликатен, осторожен и чуток. Ни-ни! Человек хрупок по природе. Только самую малость Андрей обозначит одним словом-мазком, подскажет направление мысли, но так, чтобы умный читатель всё понял и без слов…
Не знаю… Может, я слишком субъективна в оценке творчества Андрея Маслова. Но пусть кто-нибудь скажет, что он не талантлив. Пусть.
Т. ВОРОНИНА.
