10o
В 60-80-е годы прошлого века встречи однополчан—участников обороны и освобождения Севастополя собирали массу гостей. Когда они строем проходили по улице Ленина, звон медалей на их мундирах мог поспорить с медью военного оркестра. В те дни авторитетнейший у нас поисковик, основатель и руководитель музея Приморской армии в Оборонном В.Е. Сергиенко неустанно просил приезжих ветеранов, вернувшись домой, сесть за воспоминания. Многие, очень многие солдаты Победы не могли отказать Владимиру Емельяновичу. В течение десятилетий росла стопка пухлых папок с солдатскими мемуарами. Наступил день, когда для их хранения потребовались вместительные шитые сумки, мешки, коробки из гофрированного картона. Накануне Дня Победы в моих руках оказалось два десятка стандартных листков бумаги с текстом, отпечатанным на канувшей в Лету пишущей машинке. По поступившей из Оборонного просьбе в 1987 году к событиям прошлого обратился председатель совета ветеранов 388-й Стрелковой дивизии Приморской армии С.Д. Габуев. Опубликовать бы рукопись целиком, но не в газете с ее скромными возможностями. Обратимся к отдельным эпизодам, изложенным Самсоном Давидовичем.
С.Д. Габуев:
—В тот день, который самый долгий
в году, наша комсомольско-молодежная бригада с огоньком трудилась на прополке кукурузы. Как никогда, мы веселились, пели песни, делились планами: кто куда поедет на учебу после выпускного вечера в школе. В родном селе Нагутни—ни электричества, ни радио. До райцентра, по меркам Грузинской ССР, далековато—десять с лишним километров. О вспыхнувшей ровно в четыре часа войне с немецко-фашистскими захватчиками мы узнали после полудня от проходивших по дороге путников. К этому часу уже много людей погибло, много домов превратилось в развалины, а кто-то где-то отстреливался, пробивался из «котлов» к своим, звал на помощь… Вмиг стало не до веселья, не до песен…
Убыли на фронт отцы, старшие братья. Настал черед 16-17-летних. Комсомольско-молодежный коллектив трудился и за себя, и за воинов-односельчан…
Исполнилось ли секретарю комсомольской ячейки Самсону Габуеву 16 лет—не ведаю. Но к осени он зачастил в военкомат: «Пошлите на фронт». Парню отказывали. 30 октября он не выдержал, сбежал в Кутаиси. Похоже, по уже проторенной дороге к землякам: Сергею Санакоеву—комиссару 475-го медсанбата, Спиридону Валиеву—командиру 3-го батальона 778-го стрелкового полка 388-й стрелковой дивизии.
С.Д. Габуев:
—Кроме меня, в списки 778-го стрелкового полка внесли имена Дяноза Гагиева, Степана Дегузована, Ивана Качмазова, однофамильца Алеши Габуева и других односельчан.
Считай, в середине декабря 1941 года многонациональная 388-я стрелковая дивизия высадилась в Севастополе с кораблей Черноморского флота. На отдых после морского путешествия отпустили день-два. 17 декабря 1941 года офицер связи вручил командиру 778-го стрелкового полка И.Ф. Волкову пакет со срочным сообщением. Полк был поднят по тревоге.
Самсон Габуев приводит даты тех или иных событий. На нужных страницах открываю двухтомный труд Г.И. Ванеева «Севастополь, 1941-1942. Хроника героической обороны». Освещая в своей книге события, произошедшие 17 декабря, Геннадий Иванович приводит слова начальника штаба Приморской армии Н.И. Крылова: «17 декабря, не располагая, к сожалению, достаточными разведданными, мы немало ломали голову над тем, какое из направлений вражеских атак следует считать главным. Вырисовывалось это постепенно».
С.Д. Габуев:
—Нашему 778-му стрелковому полку было приказано занять оборону на Мекензиевых горах, на линии 192-й высоты, чтобы остановить наступление врага со стороны захваченного им села Камышлы. Там уцелели отдельные огневые точки наших морских пехотинцев. Их в упор расстреливал противник из танковых орудий.
Мекензиевы горы оказались на направлении главного удара. Ранним утром 18 декабря на головы бойцов 778-го полка щедро посыпались снаряды. На землю планировали и листовки: «Русь зольдат, сдавайся, сопротивление бессмысленно». «Русь зольдат»—это и грузин Абулазе, и осетин Валиев, и армянин по имени Агаси… Естественно, рядом были украинцы, русские, воины других национальностей. Пришельцам еще предстояло узнать, какая это гремучая смесь под общим названием «Русь зольдат».
С.Д. Габуев:
—Три раза батальоны отбивали ожесточенные атаки фашистов, на четвертый—не устояли. Узнав обстановку на переднем крае, И.Ф. Волков вечером повел полк в атаку. Мы охватили высотку с трех сторон. До сих пор слышу голос комполка: «Бей фашистов!» Под напором яростной штыковой атаки захватчик дрогнул. Мы захватили в плен два десятка фрицев, а также кое-что из технических средств и боеприпасов. Но на той стороне не смирились с потерями. В течение ночи они еще трижды поднимались в атаку, но безуспешно.
С.Д. Габуев (продолжение):
—Пять ревущих стальных чудовищ двигались прямо на наши траншеи. Комбат приказал: «Товарищ Габуев, вы комсомолец, и я надеюсь на вашу смелость. Во что бы то ни стало нужно остановить танки!»
Со мной были Алеша Габуев и армянин, тоже комсомолец, звали его Агаси. «Мой» танк—в центре, «ваши»—слева и справа»—таков был уговор. У нас в руках—связки гранат и бутылки с зажигательной смесью. «Свой» танк уничтожил Алеша Габуев. Настал мой черед—тоже удачный. Не сплоховал и Агаси, но парень был ранен. Кричим ему, чтобы вернулся на исходную позицию. Но в охваченной пламенем одежде Агаси бросился под гусеницы четвертой машины… Пятый танк начал пятиться назад.
Нет, не рассказать мне даже с помощью Самсона Габуева о всех схватках периода второго штурма Севастополя. Но о сражении за 192-ю высоту при любом раскладе сказать надо.
Г.И. Ванеев («Севастополь, 1941-1942. Хроника героической обороны»):
—21 декабря, воскресенье… В районе четвертого сектора 778-й (командир—майор И.Ф. Волков) и 782-й (командир—майор И.А. Бекин) стрелковые полки 388-й дивизии с утра вели упорные бои за высоту 192.0. В 14.00 противник овладел вершиной высоты, но контратакой наших полков был отброшен в исходное положение. На этом бои не утихали. Четырежды в течение дня высота переходила из рук в руки…
С.Д. Габуев:
—В годы Великой Отечественной я много встречал редкого мужества и отваги бойцов и командиров. Тридцатилетний майор, командир 778-го стрелкового полка Иван Волков—один из них и, наверное, самый заметный среди всех достойнейших. Получив приказ комдива, он позвал к себе коммунистов и комсомольцев, чтобы сказать: «Если мы не возьмем высоту 192.0, то потеряем Севастополь. Нам будет трудно, может, больше не увидимся, но приказ обязаны выполнить». Он лично поднял остатки полка в решающую контратаку. Впереди шел он сам. На одного нашего воина приходилось не менее десятка вражеских солдат… Мы взошли на высоту 192.0. С нее Севастополь открылся как на ладони. Не случайно сюда стремился враг, чтобы палить по городу из пушек прямой наводкой…
26 декабря 1941 года Самсон Давидович получил тяжелое ранение в ногу. Он провел в госпитале полтора месяца. 25 июня 1942 года боец был ранен и контужен.
Г.И. Ванеев:
—27 июня, суббота… В 1.50 лидер «Ташкент», имея на борту раненых и эвакуированных, вышел из Севастополя в Новороссийск. С 4.45 в течение трех часов корабль был 96 раз атакован пикирующими самолетами «Ю-88» и «Ю-87», которые сбросили более 300 бомб. Артиллерийским огнем лидера было сбито два немецких самолета. Лидер избежал прямых попаданий бомб, но от близкого их разрыва корпус получил значительные повреждения. «Ташкент» принял 1900 тонн забортной воды и получил опасный дифферент на нос, но все же продолжал идти малым ходом к Новороссийску. Из личного состава было убито три, ранено десять человек; из числа принятых на борт раненых убито шесть, вторично ранено пять и погибло в затопленных кубриках 50 человек. Только с помощью прибывших кораблей и судов лидеру удалось достичь Новороссийска.
С.Д. Габуев:
—Немецкий воздушный разведчик, пролетев над морем, безусловно, обнаружил «Ташкент» и радировал своему командованию. Ерошенко (командир лидера) внимательно окинул взором горизонт: вот-вот поднимется солнце. «Принесите, пожалуйста, мой новый китель—тот, что с орденом»,—попросил Ерошенко сигнальщика. Комиссар корабля Коновалов последовал примеру командира. Через несколько минут первого срока форменки замелькали у зенитных установок, на других постах…
Вернувшись в родной колхоз, воин прилежно трудился. Медаль «За доблестный труд» рядом с боевыми наградами—тому свидетельство. В Гори солдат поднимал текстильный комбинат, строил другие объекты. Когда силы начали оставлять, Самсон Давидович освоил профессию бухгалтера. На момент написания воспоминаний в 1987 году С.Д. Габуев проживал в Цхинвали на улице Героев.
Длительное время ветеран жил с убеждением, что командир 778-го полка И.Ф. Волков погиб у высоты 192.0. Однако Иван Федорович, как и Самсон Давидович, встретил День Победы. Между ними установилась переписка.
С.Д. Габуев:
—Я привык ко всему, даже к своей боли. Но сильнее всего боль утраты. Ее нельзя было унять или привыкнуть к ней. Каждый раз она поражала заново—в самое сердце. Вот почему я часто вспоминаю высоту 192.0, где потерял самых близких друзей. Еще мне трудно потому, что с войны вернулся живым, но не смог отомстить за любимого комбата С.В. Валиева, за комиссара С.В. Санакоева, которые по-отечески относились ко мне, молодому бойцу. Вот почему болит душа. Переживал и за Севастополь. В городе ничего не осталось из того, что подвержено горению, все пошло дымом. Остались только море и солнце.
* * *
Если Самсон Давидович среди нас, то ему уже исполнилось, как минимум, 92 года. И ему, должно быть, радостно за поднятый из руин город-герой.
Материал подготовил А. КАЛЬКО.
На снимке: С.Д. Габуев.
