10o
Народный артист России Александр Галибин—о жизненных ценностях, семейном кино и актерских секретах.
Актер и режиссер Александр Галибин—один из немногих отечественных кинематографистов, регулярно и целенаправленно занимающийся детско-юношеским кино. В этом году на экраны выйдет его новая картина, которая снимается по повести Мустая Карима,—«Радость нашего дома». Народный артист России рассказал «Известиям» о своем фильме, о семье и о том, почему взрослым необходимо сохранить детскую открытость миру.
—Чем привлекла ваше внимание повесть Мустая Карима?
—Это произведение для детей. Оно о послевоенном времени, я считаю этот период очень важным для формирования человека. По сюжету, украинскую девочку, пережившую ужас войны, спасает башкирский солдат, она попадает в башкирскую деревню и оказывается практически в раю—в селе не было боев. Но и здесь люди тоже потеряли своих родных, и сюда докатилось эхо войны.
Рабочее название фильма—«Сестренка». Съемки ведет компания «Мотор». Мы выиграли грант Министерства культуры и при содействии этого ведомства и фонда имени Мустая Карима запустили проект. Официальная премьера состоится в дни празднования 100-летия писателя в октябре 2019 года. В идеале хотим закончить фильм в апреле, чтобы участвовать в одном из фестивалей.
—Многие читали эту повесть. Она не только для детей, конечно.
—Фильм тоже предназначен для семейного просмотра. Очень важным для меня было то, что дети в картине говорят на башкирском языке. Культура народа, его поэтика играют важную роль. Сочетание языков—русского, башкирского—это удивительное проникновение одной культуры в другую, очень глубокое, искреннее и чистое. Мне было крайне интересно работать.
—Актриса говорила по-башкирски?
—Девочке-актрисе, москвичке Марте, на момент съемок было восемь лет. Герою—всего пять. Мальчик владеет и башкирским, и русским. А героиня по имени Оксана, которая попадает в село, не знает местного языка, как и маленькая актриса, которая ее играет. Но в конце картины Оксана уже говорит на башкирском, и актрисе пришлось язык выучить.
Вообще к 1945-1946 годам в Башкирии многие говорили по-русски. И старшее поколение язык понимало, и молодой солдат, оказавшийся на фронте, тоже знал язык. Нам было интересно проследить, как один язык внедряется в другой, при этом культуры народов сохраняются.
—Говорят, что у детей нам, взрослым, есть чему поучиться. Вы у своего маленького сына чему-то учитесь?
—Моему сыну Васе сейчас четыре года, он постигает мир, радуется ему. Открытость—самое главное, важно помнить свои детские ощущения. К сожалению, мы с годами их забываем, и от этого отношения людей часто превращаются в чудовищные, мучительные.
—Но вы ведь счастливы в браке?
—Ира, моя жена, актриса в электротеатре «Станиславский». Она моя муза вот уже 20 лет. Многие вещи в жизни без нее были бы просто невозможны. Каждая женщина появляется в жизни мужчины не случайно. Это как сообщающиеся сосуды, когда один из другого черпает и один в другой переливается. Когда взаимно, когда все вместе—только тогда и есть семья. Семь я.
—Расскажите про свое детство. Вы рано поняли, что будете актером?
—В жизни, конечно, есть знаки, которые ты должен уметь читать. Везение, безусловно, многое значит в творческой профессии. Мне повезло: я с 11 лет попал в кружок юношеского творчества во Дворце пионеров Ленинграда. Есть там театр, который живет и работает до сих пор, основал его Матвей Григорьевич Дубровин. Под его началом получили образование очень многие талантливые люди, в том числе известные сегодня режиссеры—Сергей Соловьев, Лев Додин.
Это было такое воспитание творчеством. Десятилетний ребенок попадал в среду, в которой он всё делал сам: мастерил, красил декорации, шил костюмы, вел спектакли. Кто-то потом становился актером, кто-то—литературоведом, кто-то—писателем.
—Ваш герой на экране, как правило, интеллигентный человек, но сейчас не время таких героев.
—Человек порядочный и отвечающий за свои слова и поступки всегда будет востребован, я уверен. И никто не отменял известные нам заповеди. Да, сегодня с экрана исчез образ русского интеллигента. Само это слово превратилось в такую тряпичную куклу, над ним даже издеваются. Жаль, конечно, что нет сегодня таких фильмов, как «Доживем до понедельника», в котором Вячеслав Тихонов замечательно сыграл учителя.
В телевизоре вообще часто черт-те что происходит, поэтому я и стал заниматься детской темой. Однажды просто понял: начинать надо именно с детей, с детского кино. С уходом Ролана Быкова детское кино совсем потерялось, и мне хочется эту потерю восполнить.
—Говорят, актер стал другой, вы согласны?
—Я думаю, что потеряна тайна, которая была в этой профессии, тайна, в которую зрителя пускали очень осторожно. А поскольку сейчас всё на продажу, профессия становится достаточно циничной. Всё открыто, доступно, про актера можно всё прочитать, подглядеть. Я всегда учился у стариков, с которыми общался, их профессиональному достоинству.
Актер нес себя в мир, играя роли, чувствуя некое миссионерство. Как говорил Анатолий Васильев, мой педагог на режиссерском курсе ГИТИСа, актером надо родиться. Я своим студентам пытаюсь привить то, что потеряно: достоинство, уважение к себе и к делу.
—Вы, конечно, верите, как ваш герой Мастер в фильме «Мастер и Маргарита», что всё предопределено.
—Сегодня все это знают. Каждая ситуация, которая случается с тобой в жизни,—это закономерность, и распутать ее бывает сложно даже психотерапевту. И всё родом из детства. Порой чтобы понять, что ты получил, нужно просто отмотать жизнь назад и выяснить, когда ты совершил поступок, аукнувшийся тебе спустя 40 лет.
Человек—существо, которое допущено на эту землю с условием отвечать за свои слова и деяния. Я размышлял на эту тему, а потом прочитал у Бердяева мысль, с которой согласился: творческий акт человека—это ответ на творческий акт Бога, любое творение человека—его ответ Богу.
—Вы как-то сказали, что театр—это модель государства. Что имели в виду?
—Как в капле воды, в театре отражается всё, что происходит в машине, которая называется государством, и наоборот: в стране отражается всё, что видится в этой капле. И театр, как говорил Товстоногов,—это добровольное подчинение и диктат одновременно.
—Ох, как это сложно, наверное,—подчиняться.
—Очень сложно. И ты это или принимаешь, или не принимаешь. Внутри театральной среды случается много радости и трагедий, взлетов и падений.
—Уход из Театра им. К.С. Станиславского, который вы возглавляли, сильно ранил?
—Конечно, я ведь живой человек. У меня были планы, я не просто так пришел в этот театр. Мои проекты, мне казалось, важны для театрального дела. Но это нормально, что люди чего-то не принимают. Когда понял, что сделать ничего нельзя, просто ушел достойно.
Не сказал ни про кого ни одного плохого слова, не давал шумных интервью, несмотря на мои переживания, которые никого не волновали, кроме моей семьи. Я сохранил лицо и остался самим собой. И сегодня должен сказать «спасибо» этим людям, которым я, кроме хорошего, ничего не сделал. Не желаю никому получать такой опыт, но я благодарен им. Это мой путь. И я ни о чем не жалею.
—С возрастом ваше мироощущение стало более печальным? Или вы всё же в душе веселый герой, как Пашка-Америка из «Трактира на Пятницкой»?
—Я начал сниматься в кино с 1974 года, а эту роль сыграл в 1978-м, заканчивая четвертый курс института. Был молодой, наглый, передо мной простирался весь кинематограф. Всё, что умел, всё, что мог, всю молодость и задор вложил в эту роль. Конечно, с тех пор я изменился. Но принципиально, впрочем, нет.
Я такой, какой есть: по-прежнему открытый, но не для всех, по-прежнему любящий, но не всех. Всё так же верю людям и считаю, что самое главное на свете—это любовь. Уверен, добрых людей больше и добро побеждает зло. Так меня воспитывали родители, и я не собираюсь перевоспитываться.
М. СУРАНОВА.
СПРАВКА
После окончания актерского отделения ЛГИТМиКа Александр Галибин поступил в Театр им. В.Ф. Комиссаржевской. В кино дебютировал в 1976 году, всесоюзную известность приобрел, сыграв в фильме «Трактир на Пятницкой» (1978).
